Кристиан Жак - Возвращение фараона Страница 57

– Как вы себя чувствуете, моя повелительница?

– Благодаря вашему лечению, прекрасно. Вот только в глазах небольшая резь.

– Почему же не позвали меня? Что мешало?

– Повседневные заботы. Вы и сами, я думаю, не слишком следите за своим здоровьем.

– Нет времени за ним следить.

– И все же, Нефрет, вы не вправе пренебрегать собой. Если вы заболеете, что будет с вашими многочисленными подопечными? Вы повергнете их в отчаяние.

– Позвольте мне осмотреть вас.

Понять причину недомогания не составило труда: престарелая царица страдала от воспаления роговицы. Нефрет прописала ей мазь на основе помета летучей мыши[20], она прекрасно снимала жжение и не обладала побочными действиями.

– Не пройдет и недели, как вы исцелитесь. Не забывайте капать и те капли, что я вам прописала раньше. Состояние ваших глаз значительно улучшилось, но заботиться о них нужно постоянно.

– Постоянно заботиться о самой себе мне так тягостно! Любого другого целителя я бы не стала и слушать! Только Египет достоин наших забот и попечений. Как ваш супруг справляется с грузом своих обязанностей?

– Груз визиря тяжек, как гранит, и горек, как желчь, но он несет его добросовестно и безропотно.

– Я поняла характер вашего мужа сразу, как только на него посмотрела. При дворе им восхищаются, его боятся, ему завидуют. Для меня это лучшее подтверждение, что он соответствует своей должности. Назначение его удивило многих, и я выслушала немало возражений. Но его деяния заставили недовольных замолчать и даже позабыть о достоинствах Баги. А это серьезный признак успеха.

– Пазаир не заботится о мнении окружающих.

– Тем лучше. До тех пор пока он будет независим от похвал и порицаний, он будет хорошим визирем. Фараон ценит его прямоту и доверяет ему. Мне кажется, Пазаир знает все тайные заботы Рамсеса, даже те, о которых не знаю я. Знаете их и вы, Нефрет, потому что вы с мужем одно целое. Ведь это так, не правда ли?

– Правда.

– Царству грозит опасность?

– Грозит.

– Я поняла это, как только Рамсес перестал со мной советоваться. Он опасается, как бы я не приняла слишком решительных мер. Может, он и прав. Сейчас сражение за Египет ведет Пазаир.

– Его противники очень опасны.

– Именно поэтому настало время вмешаться мне. Визирь не отважится попросить у меня помощи, я сама должна ему помочь. Кто главная помеха?

– Бел-Тран.

– Презираю выскочек. К счастью, они сами себя губят ненасытной жадностью. Полагаю, немалую помощь ему оказывает Силкет, его супруга.

– Конечно, она его союзница.

– Я займусь этой маленькой гусыней. Ее вульгарная манера кивать головой, приветствуя меня, кажется мне отвратительной.

– Ее манера незаметно вредить – не лучше.

– Благодаря вам, Нефрет, у меня замечательно острое зрение. Так что решено, я займусь маленькой гадюкой.

– Не скрою, что Пазаира очень тяготит необходимость возглавлять церемонию подношения даров от иноземных племен. Он уповает на возвращение фараона из Пер-Рамсеса и надеется, что Его Величество сам возглавит церемонию.

– Пусть не надеется. Фараон мрачнее день ото дня, не переступает порога дворца, не дает аудиенций, и все текущие дела поручил визирю.

– Фараон болен?

– Думаю, у него болят, как обычно, зубы.

– Не желаете ли вы, чтобы я его осмотрела?

– Он совсем недавно прогнал знаменитого зубного лекаря, сочтя, что тот не в силах ему помочь. После церемонии подношения даров я отправлюсь в Пер-Рамсес, и вы будете сопровождать меня.

С севера приплыло множество судов, на которых прибыли в Египет иноземные посланники. Речная стража запретила спускать на воду лодки и барки до тех пор, пока чужеземные суда не пристанут к берегу. На пристани почетных гостей встречал советник, ведающий посольской службой. Очередного посла усаживали в резные носилки, и в сопровождении собственной свиты он направлялся к дворцу. Шествие нарядного кортежа радовало глаз.

Каждый год фараон принимал дары от тех, кто платил дань Египту, и от тех, с кем Египет торговал. В эти два торжественных дня все жители Мемфиса освобождались от работ и славили мудрость и твердость фараона Рамсеса, установившего прочный мир.

Пазаир в парадном одеянии, с изображением Маат на груди, держа в левой руке жезл, сидел выпрямившись на троне с низенькой спинкой. Церемонии были для него особенно тягостны, и чувствовал он себя скованно. Справа, немного позади главного трона, сидела вдовствующая царица, а еще чуть поодаль стояли девять друзей фараона, главные его сановники, и среди них сияющий радостью Бел-Тран. Ослепительный наряд Силкет заставил побледнеть от зависти других сановных супруг, мужья которых не обладали таким баснословным богатством. Баги, бывший визирь, согласился помогать своему преемнику, подсказывая в случае необходимости, как следует себя вести согласно этикету. Увидев его рядом, Пазаир несколько успокоился. На груди Баги все так же блестело медное сердце – знак того, что Рамсес доверяет ему по-прежнему. Иноземные послы правильно поняли этот знак, он означал, что Египет будет благосклонен к ним, как раньше.

Пазаир уже приобрел некоторый навык в проведении придворных церемоний. Но на этот раз визирь предпочел бы остаться в стороне, однако не мог. Кому как не ему понимать всю важность предстоящего события? Послов следовало принять со всеми почестями, тем самым обеспечив и в дальнейшем добрые отношения с иноземными странами. Визирю предстояла сложная миссия, он должен был уберечься и от чрезмерной несговорчивости, и от преступной уступчивости. Малейший его промах нарушил бы хрупкое равновесие сложившихся отношений.

Но кто знает, возможно, церемония приношения даров будет вскоре отменена.

Бел-Тран охотно избавился бы от древнего ритуала, не сулящего видимой выгоды. Но стоит ли забывать, что мудрые предки, жившие во времена строительства пирамид, создали процветающее царство, положив в основу взаимное уважение, взаимную выгоду и любезность?

Наглое поведение Бел-Трана тревожило Пазаира. Визирь нанес ему серьезный удар, закрыв лавки греческих ростовщиков, но, похоже, самодовольного главу Двойного Белого дома это мало заботило. Неужели он опоздал со своими мерами и ему никак не остановить честолюбивого выскочку? И может ли он рассчитывать, что хотя бы в два ближайших месяца Бел-Тран не начнет новых интриг, а просто будет спокойно ждать отречения фараона от власти?

Ждать... Тяжелое испытание для честолюбца, вся жизнь которого состоит в неустанной деятельности. Последнее время все чаще Пазаир слышал о недовольстве Бел-Траном. Он совсем замучил своих подчиненных, не давая им ни минуты отдыха, придумывал срочные работы, загружал ненужными отчетами. Многие из чиновников протестовали. Грубое, неуважительное отношение Бел-Трана казалось им оскорбительным, ведь они люди, а не бессловесные животные. Но Бел-Тран только смеялся. Деятельность и только деятельность будет во главе угла, когда он добьется власти. А кто не согласен ему подчиняться, пусть убирается вон.