Евгений Рогачев - Рогнеда. Книга 1 Страница 58

Кистень пару раз наотмашь ударил Рогнеду по лицу. Голова мотнулась из стороны в сторону, она замолкла на полуслове и вдруг из глаз брызнули слезы.

— Ну, вот, — удовлетворенно пробасил Кистень, разгибаясь. — Пришла в чувство, слава Богу. Молчун! Хватай ее на закорки и тащи отсюда. Да осторожнее смотри! Башку не расшиби ей об стену, а то получится, что зря сюда лезли да жизнями рисковали.

Вялую, словно куклу, Рогнеду Молчун взвалил себе на плечи и зашагал из темницы.

Только собрались выйти из-под защиты каменных стен, как раздался встревоженный шепот Онуфрия.

— Не торопись, Кистень.

— Что такое? — Атаман застыл на месте, ватажники замерли за спиной.

— Беда! — прошептал Онуфрий чуть слышно. — Вестовые с дальней пустоши вернулись. Кой черт их принес — я не знаю. Теперь расположились на ночлег, аккурат возле ворот. Как ни крути, нам их не миновать… Что делать будем, атаман? Как бы беды не случилось. Поспешать надо, да и рассвет вскоре!

— Чего они не через главные ворота въехали? — Кистень отодвинул Онуфрия локтем, выглянул наружу. В темноте, скупо освещенной луной, разглядел силуэты лошадей. Прав Онуфрий — воинов не миновать. Вот оказия, язви ее в душу!!!

— Шут их знает. Никогда такого не бывало.

— Предал, тля мерзостная! — Ухват выхватил ножик, приставил к горлу Онуфрия. — Сдать захотел нас посаднику. Иуда!!!

— Да ты что? Вот тебе крест, ни при чем я! — захрипел Онуфрий, мелко крестясь. Взмолился: — Кистень, да скажи ты ему.

— Охолонь, Ухват! — блеснул атаман взглядом в темноте. — Как они сюда проникли? Ворота ведь заперты.

— Так я их и впустил. А что было делать-то? Орали на всю округу, всех псов переполошили. Я прикинулся воротным стражем и впустил их вовнутрь. — Онуфрий опасливо отодвинулся от Ухвата, добавил: — В темноте, вроде, обмана не заметили.

— Ладно, чего долго размышлять. Рассвет вскоре и надо убираться отсюда подобру-поздорову… Ухват, Митрий, утихомирьте мужичков. Да тихо все сполните, чтоб ни одна вошь не пискнула!

Две тени, бесшумно, словно приведения, выскользнули из-под навеса и растаяли в темноте. Ждали недолго. Из мрака, словно черт из табакерки, выскользнул Митрий.

— Свободен путь, атаман. Угомонили! Недолго мучились, р-раз — и отправились православные к Господу, за словом последним.

— Цыц, не балагурь! Ухват где?

— У ворот остался, коней сторожить, что у горе-вояк были.

— Ну, тогда вперед! — Кистень дал знак, и разбойники выскользнули из оружейной.

Осторожно ступая, миновали постройки и достигли, наконец, тына, огораживающего подворье. Вокруг было тихо, только на другой стороне едва приметно мерцал сторожевой огонь. Прижавшись к тыну, подождали, пока луна спрячется за набежавшую тучу, и двинулись дальше. Впереди шагал Онуфрий, указывая дорогу, за ним пыхтел Молчун, неся пленницу, следом шествовал атаман, настороженно шаря глазами по сторонам, ну, а замыкал шествие Митрий, попеременно оглядываясь и шмыгая носом. Так и достигли ворот, где дожидался Ухват.

Рогнеду взвалили на круп коня, сзади взгромоздился Кистень. Рядом оседлали коней Молчун и Ухват. Митрию, как самому молодому, предстояло весь путь пробежать, ухватившись рукой за луку седла. Напоследок Кистень оборотился к Онуфрию:

— Спасибо тебе, друже, что помощь нам оказал. Не подвел, хоть и, скажу честно, сомнение я на твой счет имел. Но не подвел. Молодец!!! Теперь — прощевай. Даст Бог, свидимся когда-нибудь, а нет — так не поминай лихом! — Кистень на прощание кивнул головой, тронул коня, и небольшая кавалькада исчезла в одном из проулков.

Онуфрий не стал дожидаться, когда стихнет стук копыт, а повернулся и чуть ли не бегом ринулся в сторону своего дома.

Ватажников в эту ночь Бог миловал. Не встретив стражи и благополучно миновав пустынные улицы, они выехали к харчевне хромого Остапа, где их уже ждали. Сам хозяин взял под уздцы лошадей, отвел в стойла. Один из работников, кривоногий мужик с бельмом на глазу, бережно снял Рогнеду с седла и, взяв на руки словно ребенка, отнес в дом. Пристроив лошадей, вновь появился Остап, вопросительно взглянул на Кистеня.

— Коней себе возьмешь. Лошади добрые, справные и немалых денег стоят. Это тебе вместе платы будет за то, что приютил нас. Да спрячь их до времени, а то больно приметные.

— Ладно. Не впервой, — проворчал тот и исчез в доме.

Кистень подозвал ватажников.

— Значит так… Девку Остап до поры пристроит да подлечит, а нам схорониться надо. Чувствую я, что шумиха вскорости поднимется, и немалая, так что ни к чему нам глаза мозолить.

— И то верно, — Ухват согласно кивнул головой. — Так айда в лес. Там нас никто не сыщет.

— Погодь. Дело одно есть. Бери Молчуна и отправляйтесь к Онуфрию, — блеснул взглядом на Ухвата. Тот все понял без слов, согласно кивнул головой.

— Сделаем, атаман, не сумлевайся, — ощерил в улыбке гнилые зубы.

— Только тихо, без шума. И так нашумели вдосталь. Золото, что при нем найдете, себе возьмете. Мне оно без надобности. Раз сам отдал в руки Онуфрию, обратно не возьму.

Кистень отвернулся, пробормотал вполголоса:

— Одна Онуфрию дорога — на тот свет. Хоть и помог нам, но хлипок. Чуть прижмут, и сдаст нас со всеми потрохами. Потому и сделаете, как велел.

— Так, может, и Ульяшку этого — того? — молчавший до сих пор Митрий встрял в разговор.

— Нет. Пущай еще живет. Мнится мне, что девка эта, очнувшись, не больно разговорчива будет. Раз под батогами молчала, то и перед нами может рта не раскрыть.

— Выпытаем, — протянул Митрий.

— А если не выпытаешь? Или еще хуже — она возьмет да и помрет. Тогда что? — Митрий пожал плечами. — А тогда мы вьюноша этого, Ульяна, ей и представим. Думается мне, что, узрев дружка своего, она намного сговорчивее станет.

Ватажники молчали, в который раз поразившись хитрости и прозорливости атамана.

— Все, отправляйтесь, — велел Ухвату. — Да поспешайте, чтоб до первых петухов успеть. Встретимся там, где обычно.

Ухват кивнул Молчуну, они завернули за угол дома и затерялись среди пристроек.

— Мы до утра здесь подождем. Как ворота откроют, то за город подадимся. — Кистень лег на охапку сена. Рядом храпели кони, да вдалеке слышался собачий лай. — Давай что ль вздремнем чуток.

— Остап-то не обманет? — Митрий пристроился рядом.

— Нет, не должен. Многим он мне обязан. Знает — ежели что, со дна морского достану и там же утоплю… Спи давай, не приставай с расспросами.

Медведица была огромной. На две, а то и на три головы выше самого здорового мужика. Оскалившись и рыча, она отбивалась от наседавшей своры собак. За спиной, примкнув к телу матери, испуганно повизгивали два медвежонка. Медведица очередной раз махнула лапой с острыми когтями, и потерявший осторожность в пылу охоты пес с раскроенной головой отлетел в сторону и покатился кубарем, ломая мелкий кустарник. Тут же две собаки с вывороченными кишками пытались отползти в сторону. Свора продолжала наседать, зверея от запаха крови, близкой добычи и древнего инстинкта, берущего верх над чувством самосохранения.