Россия и Польша. Противостояние в веках - Александр Борисович Широкорад Страница 58

10 мая Суворов с трехтысячным отрядом атаковал Дюмурье. Позиция, занятая конфедератами на гребне высоты, была очень выгодной и хорошо укрепленной. Левый фланг позиции упирался в город Ландскрону, в котором был оставлен гарнизон в 600 человек. Такой же гарнизон занимал замок на высоте, примыкавшей к городу. В городе и в замке имелось тридцать орудий. Перед центром позиции находились густые сосновые рощи, и в каждой роще укрылось по сотне французских стрелков. Перед правым флангом было поставлено двадцать орудий.

Однако сила позиции не остановила Суворова, и он приказал 150 казакам авангарда атаковать центр, намереваясь поддержать их пехотой. Казаки понеслись в атаку врассыпную.

Между тем Дюмурье, совершенно уверенный в успехе, побоялся, что русские откажутся от боя, и поэтому приказал своим стрелкам не открывать огня, пока русские не покажутся на высоте. Но ожидания его не оправдались: казаки, взойдя на высоту, быстро сомкнулись и сами атаковали центр и фронт, где стояли войска молодого Сапеги и литовцы Оржевского.

Конфедераты были опрокинуты. В это время Суворов ввел в дело пехоту Астраханского и Петербургского полков. Выбив стрелков, защищавших центральную рощу, пехота взобралась на высоту и построилась в боевом порядке. Стоявшие в центе конфедераты, желая предупредить атаку, двинулись вперед и врубились в ряды русских войск, но были отражены и обратились в бегство.

Части левого фланга в порядке отошли к Ландскроне, куда отступили и стрелки, занимавшие рощи и почти не принимавшие участие в бою. Казаки несколько верст преследовали разбитого неприятеля. Конфедераты потеряли около пятисот человек убитыми и двести пленными. Бой длился всего около получаса и был выигран, по меткому выражению Суворова, благодаря «хитрым маневрам французскою запутанностью и потому, что польские войска не разумели своего предводителя».

11 мая Суворов намеревался штурмовать Ландскрону, но, имея при себе всего восемь орудий и не рискуя атаковать прочные укрепления, выступил к Замостью, тем более что конфедераты начали действовать на его коммуникациях.

Дюмурье был крайне возмущен бездарностью поляков и уехал в Венгрию, а оттуда во Францию. Как иронически заметил Суворов, он «откланялся по-французски и сделал антрешат в Бялу, на границу».

Перед отъездом Дюмурье отправил Казимиру Пулавскому письмо, где высказал все, что думал о поляках. Как писал Суворов, «он его [Пулавского. – А.Ш.] ладно отпел».

Однако сам Казимир Пулавский не считал свое дело проигранным и попытался штурмом овладеть крепостью Замостье. Однако ему удалось захватить только передовые укрепления и предместье.

22 мая к Замостью подошел Суворов и выбил из его предместья Пулавского. Поляки начали отход, но затем Пулавский совершил смелый маневр и ушел к Ландскроне. По одной из версий, восхищенный Суворов послал к Пулавскому пленного польского ротмистра с подарком – любимой фарфоровой табакеркой.

Пока Суворов громил Дюмурье, великий литовский гетман Михаил Клеофас Огинский[53] колебался. У него была четырехтысячная частная армия, способная причинить русским немало неприятностей. Но, будучи талантливым композитором, музыкантом, писателем и инженером, Огинский был никудышным полководцем и политиком.

Наконец Огинский сделал выбор, и в ночь на 30 августа его войска напали на отряд полковника А. Албычева («легионную команду»). Сам полковник был убит, а его отряд сдался литовцам. По приказу Огинского часть пленных была отпущена восвояси. Далее гетман издал манифест о своем присоединении к конфедерации и отправился в Пинск.

Получив известие о движении Огинского в южном направлении, Суворов решил немедленно выступить ему навстречу. Из Люблина Суворов прибыл в Бялу. Там в короткий срок сформировали из подразделений бригады «полевой деташемент», при этом на каждом посту Люблинского района оставив необходимое число войск для их обороны. В отряд включили до тридцати солдат легионной команды, отпущенных Огинским, а общая численность «полевого деташемента» составила 902 человека при пяти орудиях.

Рано утром 12 сентября Суворов атаковал войска литовского гетмана у местечка Столовичи, расположенного на полпути между Брестом и Минском. Русским удалось достичь тактической внезапности. Сам гетман еще мирно спал с какой-то француженкой. К 11 часам утра все было кончено. По одному источнику[54], было убито свыше 300 поляков и 400 взято в плен, по другому[55] – убитых поляков было свыше 400 и 300 пленных.

В сентябре 1770 г. – январе 1771 г. состоялась поездка брата прусского короля принца Генриха в Петербург. В ходе бесед с Генрихом в конце декабря 1770 г. Екатерина II впервые согласилась на обсуждение вопроса о разделе Речи Посполитой. К этому времени Пруссия и Австрия уже де-факто захватили часть польских земель. Россия была связана тяжелой войной с турками и не могла и думать о конфликте с Пруссией и Австрией из-за Польши.

В конце марта 1771 г. прусский кабинет-министр К. В. Финк фон Финкенштейн заявил австрийскому послу ван Свиттену, что, «по мнению короля, венский двор мог бы изложить свои права и претензии на другие [кроме Ципса] части Польши, поскольку другие соседи этого королевства поступят именно так». После того как ван Свиттен, связавшись с Веной, заявил об отсутствии у Австрии территориальных претензий к Польше, Фридрих, на этот раз лично, сказал ему: «Поройтесь в своих архивах, и Вы найдете там предлог приобрести в Польше еще что-нибудь, помимо того, что Вы уже оккупировали… Поверьте мне, надо пользоваться случаем, я возьму свою долю, Россия – свою, это не приведет к значительному увеличению наших территорий, но это будет полезно всем нам. Кроме того, поскольку наши дворы хотели бы способствовать умиротворению Польши и поддержанию в ней спокойствия, наши новые приобретения могут помочь нам выполнить эту задачу более эффективно».

После долгих согласований вопроса о территориях, отходящих к участникам раздела, 6 (17) февраля 1772 г. в Петербурге была подписана секретная конвенция с Пруссией, а 25 июля (5 августа) – с Австрией.

С русской стороны конвенция была подписана главой Коллегии иностранных дел графом Н. И. Паниным и вице-канцлером князем Александром Михайловичем Голицыным, за Пруссию подписался граф Виктор Сольме, а за Австрию – князь Иосиф Лобкович.

Любопытно, что обе конвенции начинались одинаково: «Во имя Пресвятой Троицы…»

По этим конвенциям Пруссия получала: всю Померанию, исключая город Данциг с округом. Часть Великой Польши между Вислой на востоке и рекой Ницей (Нитце) на юге, так что она составляла границу между Пруссией и Польшей. Юго-западную часть Восточной Пруссии, включая Мариенбург и Эльбинг. Епископство Вармское и воеводство Кульмское, но без города Торна (Торунь), который остался за Польшей.

Австрия получала: правобережье реки Вислы от Силезии до Сандомира и до впадения реки Сан, откуда граница шла по прямой линии на Фрамполь до Замостья, а оттуда на город Грубешов и до реки Западный Буг, западнее города