Сергей Калашников - Оператор совковой лопаты Страница 59

Но ведь судну нужен не только двигатель, но и движитель. И в этой области тоже масса проблем. Классикой считается винт. Тут и думать нечего, ничего лучшего он не придумает. Но нет у него ни малейших познаний в тонкостях изготовления таких устройств. Кроме того, их ведь надо вращать валом, просунутым сквозь корпус. Сальники делать. И, следовательно, неизбежны крупные токарные детали. Погодим.

Следующим по распространенности водным движителем считается, кажется, водомет. Это просто насос, который гонит назад струю воды. И реализовать такое устройство проще, как ни странно. Потому что вделать патрубок в корму не проблема. А все центробежное – это элементарно. Насос в особенности. Там, конечно, тоже есть сальники на оси, но коротенькие. Ну да не в сальниках дело, в винте. Крыльчатка вот проще. Нет там кривых поверхностей. Ну-ка, прикинем!

Выходное сопло – плоская щель. Короткими широкими лопастями загоняем в нее воду. Вал делаем горизонтальным, на концы приделываем педали, крутим и… поехали. А поступает вода в насос самотеком из-за борта, для чего цилиндр корпуса насоса опускается ниже ватерлинии. Важно входную щель сделать шире, чем выходную, чтобы не преодолевать сопротивление еще и здесь.

Прорисовал и невольно рассмеялся. В сечении это выглядит как старинное пароходное колесо, затолканное внутрь судна окосевшим конструктором. Занялся расчетами. За время работы над пневматичками наконец-то вспомнил нужные формулы из физики и перестал путать килограмм силы с ньютоном. Он из-за этого вместо легкого ружья содеял чуть ли не пушку.

Мишка недавно понял, что сбился со счета лет, прошедших с основания Тамбова. За делами время летит, зимы и весны, сплавы и формы, а столько еще не сделано!

Педальную лодочку с водометом изготовил строго на одного. Фанера из коры, редкий набор из тонких жердей, сиденье с мягкой спинкой, палуба и даже легкая будочка как раз для головы. Получилось очень узко, и вся остойчивость сооружения обеспечивается низким расположением пассажира, практически полулежачим. Металл только в сальниках, которые сразу и подшипники, и в креплении педалей. Крыльчатка, корпус насоса – все деревянное.

Умостился, оттолкнулся и пошел. Ох, и ходкая получилась лоханочка! И практически бесшумная. Мишка вволю побегал по речушке и выбрался на берег. Дело сделано, ни в чем он на этот раз не просчитался. Повышающая клиноременная передача и та оказалась в самый раз. Кораблик отдаст детишкам – баловство это, а не лодка. Службу свою она сослужила. Принцип проверен. А вот и Кремень вылетает из-за поворота на тримаране, похожем на буер. Легкая деревянная ферма держит мачту, скрепляя длинный центральный корпус с далеко отставленными поплавками. Парус высокий, но узкий, несет это разлапистое плавучее сооружение быстрее, чем бежит человек.

Мастер-лодочник ухватился за идею постройки пилотной модели минимально разумного размера. И получил рысака. Хихикнулось. Представил эту же раму, но не на поплавках, а на коньках, летящей по зимнему замерзшему водоему. Как он, повиснув на шкоте, притормаживает мокасином, загребая снег, а Сайка, вцепившись в жерди под самой мачтой, помешивает кашку в своей переносной полевой кухне. Сзади, ухватившись за веревку, летит на лыжах Небесная Ласточка, а Айн, одной рукой придерживая сосущего грудь Кряна, второй управляется с румпелем.

– Почему смеешься, кум Миша? – Кремень только что опустил парус на ферму и закрепил его пластину в горизонтальное стояночное положение. – Разве мой макет вызывает веселье?

– Он вызывает радость. А бородатые нередко смеются, когда им что-то нравится.

Поймал брошенную веревку и подтянул раскорячившегося наподобие водомерки речного бегуна к причалу. А титул «кум» закрепился за ним недавно. Назвал он так по неосторожности Оплетенную Тыкву вслух и тут же был вынужден объяснять, что это слово обозначает человека, на которого можно во всем положиться. Хохма, конечно, но Выдры очень восприимчивы. Прижилось словечко.

А взгляд между тем осматривает изделие опытного мастера. Да, это судно для спокойной воды. Но в носовой его части есть отличное место для станковой пневматички. У него как раз сложилась концепция, как довести скорострельность монструозного ружья до выстрела в минуту при одном заряжающем. Причем подходящий калибр – тринадцать миллиметров. Для стационара ствол можно сделать длиннее. Ну не дают ему покоя испанцы на юге. Пусть у Трусливых Койотов будет побольше аргументов при встрече с колонизаторами.

А еще он узнал серебро в одной из лепешек, что принес откуда-то с запада Тощий Сурок. Парень несколько месяцев состоял при плавильне и кузнице, нахватался всякого от Карасика, а потом ушел. Привык, видно, кидать в огонь разные камни и набрел то ли на серебряную руду, то ли на самородки. А медь регулярно возят из окрестностей Великих озер. Так что будут у него теперь бронзовые стволы. Хорошие трубки из стали не отливаются, метровый ствол просверлить ему не удается. Медный канал слишком быстро разнашивается, медь тут уж очень мягкая, а ни цинка, ни олова отыскать не удалось. Теперь из колокольного сплава должно выйти вполне прилично. Собственно, деревянная рубашка на таком стволе останется в основном для защиты его от повреждений при ударе и удержания секций относительно друг друга. Хорошо-то отлить больше двадцати сантиметров тонкостенной трубочки ему пока не удается. А на толстостенные просто металла не напасешься.

Все его мощности в месяц производят от силы полтонны черного металла, а меди привозят килограммов десять-пятнадцать. Она ценится в тех местах, где ее добывают.

Первой от Мишки понесла Небесная Ласточка. Думал, что она старая, а оно вон как вышло. Потом о надежде на прибавление в семействе доложила Айн. Сайка держалась стойко, как он ни старался. Хотя все у них прекрасно получалось. Как и водилось в индейских семьях, мужчина в доме чувствовал себя гостем и добытчиком, а то, что добычу приносили другие, это неважно. Важно, что это все равно была его добыча.

Большинство обитателей Тамбова по-прежнему задерживались в нем на срок от недели до нескольких месяцев, но грамоте успевали выучиться многие. Вернее, некоторые схватывали на лету, а некоторые никак. Но письменность разносилась во все стороны. Помаленьку, но все время. Лучше всех буквам обучала Айн. Она практически непрерывно учительствовала. Про то, что эта деятельность для противостояния христианскому нашествию едва ли не важнее изготовления ружей, Мишка Питамакану объяснил легко. Так что зародыш школы уже действовал. Арифметику, геометрию, химию и физику писать пришлось самому. На выдрском, сколько вспомнил. Это оказалось серьезной нагрузкой. Но делать нечего. Без грамотности знания не сохранятся, а тем более не приумножатся.