Юлия Галанина - Принцесса лилий Страница 59

Господин де Дезе окинул взглядом невесту — и в его взгляде читался легкий ужас.

— Я постараюсь, — дипломатично сказал он.

— У меня в сундуке лежал до особого случая отрез монтивильерского пурпурного бархата. Вижу, что этот особый случай настал, — сказала госпожа де Боже. — Можете им воспользоваться. Моя крестница попадает в один из лучших домов Европы, куда вышла замуж и я, и она пойдет к алтарю прекрасной, как роза.

Портного больше всего смущали размеры госпожи Фатимы, требовавшие необычных расходов ткани. Когда же он услышал слова регентши, то немного успокоился.

Госпожа Фатима что-то сказала рыжему пирату.

— Мне будет позволено пойти под венец в собственных украшениях? — перевел рыжий пират.

— Конечно, дитя мое, — разрешила госпожа де Боже. — А как удалось сохранить их во время похищения?

За госпожу Фатиму ответил рыжий пират:

— Мы не теряли надежды ее спасти и привезли с собой все вещи госпожи.

— Я прошу эту даму встать вот здесь, — показал на освещенное место господин де Дезе. — Мне нужно снять мерки.

Госпожа Фатима легким шагом подошла туда, куда просили, и замерла.

Жаккетта застыла неподалеку, держа белое покрывало. Про себя она думала: «Почему госпожа Фатима не говорит сейчас по-французски, ведь она может?»

У госпожи Фатимы были на то причины, точнее, одна причина, что сидела сейчас в кресле у камина и разглядывала бедную девушку без особого одобрения. Личный духовник короля, архиепископ Анжерский, как-то не очень радовался, что его стадо пополнится на еще одну христианскую душу. Но перечить регентше в этом богоугодном деле не осмеливался.

Госпожа Фатима в свою очередь присматривалась к церковнику, от которого завтра зависело все.

Портной прямо на невесте заколол булавками драгоценный пурпурный бархат, чтобы расположить складки на юбке должным образом.

Госпожа Фатима устала стоять в одной позе, сделала неуловимое движение бедром — и бархат заиграл, начал переливаться всеми оттенками королевского пурпура.

Рыжий пират на секунду улыбнулся, потом снова придал лицу крайне серьезное и почтительное выражение.

— Я почти закончил, — пообещал портной, аккуратно убирая подготовленную к шитью юбку.

Сложив бархат, он спросил госпожу де Боже:

— А каким мехом мы отделаем платье невесты?

Госпожа де Боже на мгновение задумалась, а потом сказала:

— Мехом жениха, конечно. Он же у нас щеголял в одеждах, роскошней королевских. Надо быть скромнее. Вот соболей с его тапперта мы и пустим на отделку. Он под венец пойдет в том же наряде, что появился на Королевском совете. Сейчас я пошлю людей встряхнуть его сундуки.

— У вашего племянника — роскошные соболя, — подтвердил осторожно портной.

— Вам их доставят ровно через четверть часа, — спокойно пообещала госпожа де Боже. — И, насколько мне помнится, соболя эти покрыты прекрасной парчой. Не стесняйтесь, пустите ее на корсаж: девушка, которой я покровительствую, должна быть безупречно одета. А что может доставить большую радость жениху, чем красивая невеста?

Жаккетта подала белое покрывало госпоже Фатиме, и та в него величественно закуталась.

Регентша отдала приказ своим слугам, и они отправились грабить виконта.

Портной вместе с подмастерьем унесли будущее платье.

— Ну вот, это важное дело у нас сделано, — улыбнулась довольно госпожа де Боже. — И я хочу извиниться перед вами, святой отец, что мирские дела мы сегодня поставили впереди духовных. Но это исключительно потому, что сначала требовалось подготовить менее важное, чтобы, имея покой на сердце, приступить к самому главному, самому сокровенному.

У святого отца вид был кислый, словно он лимонов наелся.

— А что заставило эту девушку обратиться к истинной вере? — спросил он брюзгливо.

— Истинность веры, — через рыжего пирата скромно ответила госпожа Фатима.

Ответ был опасный, но госпожа де Боже мягко сказала архиепископу:

— Нельзя требовать многого от девушки, ставшей пленницей в чужой стране. Дайте, отче, ей своего человека, дабы он смог подготовить ее к завтрашнему таинству. Нам ведь с вами еще нужно переговорить о письме Его Святейшеству. Пусть они готовятся, а мы вознесем благодарственную молитву Господу о спасении им еще одной души.

С видом, будто делает великое одолжение, архиепископ кивнул. Двух уже связанных брачными обещаниями людей он обвенчал куда охотнее.

Впрочем, на госпожу Фатиму его ужимки не произвели ровным счетом никакого впечатления.

Она лишь спросила через рыжего пирата, где будут проходить занятия, и сказала, что хочет помыться, дабы встретить завтрашний день чистой и душой, и телом.

Госпожа де Боже сочла, что это разумно, тем более что замковую баню сегодня топили.

Она разрешила невесте сходить в баню, а потом уже слушать священнослужителя.

И к общему облегчению, госпожа Фатима со свитой покинула покои старшей сестры короля.

— Пока все идет хорошо, — тихо сказал Жаккетте рыжий пират. — Архиепископа я боялся больше всего, но госпожа регентша явно держит его в узде.

— Завтра он будет добрее, вот увидите, — загадочно пообещала госпожа Фатима. — Я тоже умею держать в узде даже святых людей.

На пути им попались люди регентши, которые торжественно несли портному отделанные соболями одежды жениха.

— Как жених? — не удержался и спросил рыжий пират.

— Грызет ногти, — скупо поведал старший.

— Это он от предвкушения, — уверенно заключил рыжий пират. — Дождаться не может, переживает.

После купания госпожой Фатимой, благоухающей жасмином, занялся присланный архиепископом священник.

Полночи они провели в учебе. Ученица была весьма усидчивой и дотошной.

К концу занятия священник был еле жив от усталости, зато госпожу Фатиму можно было смело назначать епископом.

Вторую половину ночи госпожа Фатима посвятила изучению истории Французского королевства с помощью рыжего пирата и Жанны, чтобы точно знать, кто теперь ее царственные родственники.

Ярко горели на столе наилучшие восковые свечи, отпущенные будущей принцессе по приказу регентши.

— Покойный батюшка нашего жениха, — объяснял рыжий пират, — считался шестым герцогом Бурбонским. Его прозвали «Бич англичан» за то, что он неплохо их гонял в Нормандии и Гиени. И вообще вояка был отменный.

— И откуда вы все знаете, — заметила Жанна, дремавшая в кресле возле Жерара, пока госпожа Фатима училась быть христианкой.