Мишель Зевако - Смертельные враги Страница 6

– Сударыня... – пробормотал Монтальте.

– Я скажу вам: потому что вы любите меня, кардинал!

Монтальте упал на колени, умоляюще протянув к ней руки.

Повелительным жестом она остановила страстные излияния, которыми готов был разразиться молодой человек:

– Молчите, кардинал. Не произносите непоправимых слов... Вы любите меня, я знаю. Что ж, пусть так. Но я, кардинал, не полюблю вас никогда.

– Почему? Почему? – простонал Монтальте.

– Потому, – серьезно отвечала она, – что я уже люблю, кардинал Монтальте, а Фауста не может любить одновременно двоих.

Монтальте гневно выпрямился:

– Вы любите?.. Любите?! И вы говорите это мне?!

– Да, – просто ответила Фауста, глядя ему прямо в глаза.

– Вы любите! Но кого?.. Пардальяна, ведь так?..

И Монтальте яростным жестом выхватил кинжал. Фауста, недвижно лежавшая на кровати, спокойно посмотрела на него и голосом, от которого у Монтальте похолодело сердце, сказала:

– Вы сами произнесли это имя. Да, я люблю Пардальяна... Но, поверьте мне, кардинал, вам лучше убрать кинжал... Если кто-то и должен убить Пардальяна, то не вы.

– Не я? Но кто же тогда?! – прорычал Монтальте, побледнев как полотно.

– Я!

– Господи, почему?

– Потому что я его люблю, – холодно отвечала Фауста.

Глава 5

ПОСЛЕДНЯЯ МЫСЛЬ СИКСТА V

После ухода племянника Сикст V долго сидел, задумавшись, за письменным столом. Его размышления прервал приход секретаря – тихим голосом тот сообщил, что граф Эркуле Сфондрато настойчиво просит удостоить его аудиенции; секретарь добавил, что граф казался чрезвычайно взволнованным.

Имя Эркуле Сфондрато, внезапно ворвавшееся в размышления папы, блеснуло для Сикста ярким лучом, и он прошептал:

– Вот человек, которого я искал!

И добавил – уже громче:

– Пригласите графа Сфондрато.

Мгновение спустя появился верховный судья; он вошел решительным шагом и молча остановился перед папой по другую сторону стола; черты лица его были искажены, вся поза выдавала бушевавшие в нем чувства.

– Итак, граф, – сказал Сикст, пристально глядя на него, – что вы желаете сообщить мне?

Вместо ответа Сфондрато торопливо расстегнул камзол, приподнял кольчугу и показал отметину на груди, оставленную кинжалом Монтальте.

Папа взглядом знатока осмотрел рану и холодно произнес:

– Отличный удар, клянусь честью! И если бы не стальная рубаха...

– Вот именно! – сказал Сфондрато. мрачно улыбнувшись.

Затем, приведя свой костюм в порядок, он презрительно передернул плечами и процедил сквозь зубы:

– Удар кинжала – это пустяки... Я, может быть, и простил бы его тому, кто его нанес. Но есть нечто, чего я не прощу ему никогда, что порождает во мне смертельную ненависть, что заставит меня преследовать его везде и повсюду, пока мой кинжал не пронзит его сердце... Мы оба любим одну и ту же женщину!

– Прекрасно, – невозмутимо сказал Сикст. – Но к чему вы говорите мне это?

–Потому, святой отец, что это близко касается вас, потому что женщина, которую я люблю, носит имя Фауста, а человек, которого я ненавижу – это Монтальте!

Сикст V коротко глянул на него и холодно проронил:

– Я оценю по достоинству полученные от вас сведения.

Папа взял со стола пергамент и твердой рукой начал писать.

Сфондрато стоял, не шелохнувшись; он думал: «Он, верно, прикажет бросить меня в какую-нибудь темницу, но, клянусь преисподней, горе тому, кто посмеет прикоснуться к верховному судье!..»

Сикст V заполнил наконец пергамент.

– Вот вам бальзам на вашу рану, – сказал он. – Вы ведь просили у меня герцогство Понте-Маджоре и Марчиано. Это грамота на владение.

Пораженный Сфондрато машинально взял документ и спросил:

– Может быть, вы не расслышали, Ваше Святейшество?.. Человек, которого я собираюсь убить... Монтальте... Монтальте! Ваш племянник! Тот самый, на кого вы указали конклаву как на вашего преемника!

Папа поднялся; теперь он уже не казался сгорбленным. На его лице появилось выражение несказанной горечи. Он произнес:

– Мало просто поразить кинжалом этого Монтальте, ибо я хочу куда большего. Надо нанести удар по его начинаниям, по его любви, похитив у него Фаусту... Поверьте мне, это будет гораздо надежнее любого кинжального удара!

– О! – вскричал Сфондрато, задыхаясь от волнения. – Какое же преступление должен был совершить Монтальте, если вам, его дяде, пришла в голову подобная мысль?

– Этот человек, – отвечал папа с леденящим душу спокойствием, – мне больше не племянник. Монтальте – мой враг. Монтальте – враг нашей церкви! Он – заговорщик! Он вырвал из моих рук оружие, которое может разрушить папское могущество, и Фауста, помилованная папой, – да-да, помилованная мною! – Фауста, живая и свободная, сама отвезет это оружие проклятому испанцу.

– Фауста помилована! – воскликнул пораженный Сфондрато.

– Да, – подтвердил Сикст, – Фауста свободна!.. Не пройдет и нескольких часов, как она, быть может, покинет Рим и отправится под охраной Монтальте в Эскуриал, дабы вручить Филиппу документ, отдающий ему французский трон. Вот каково преступление Монтальте, ставшего послушным служителем великого инквизитора!

– Фауста свободна! – Сфондрато заскрежетал зубами. – Фауста уезжает с Монтальте! Пока я жив, этому не бывать. Клянусь преисподней!

Он решительно бросил на стол грамоту, только что пожалованную ему Сикстом и делавшую его герцогом:

– Возьмите обратно эту бумагу, святой отец, освободите меня от обязанностей верховного судьи, но взамен сделайте начальником вашей полиции. Не больше чем через час я верну вам сей важный документ... Эшафот готов, палач ждет. И пусть я умру от невыносимой муки, но эта женщина принадлежит палачу, и ее голова упадет с плеч! Я схвачу Монтальте и обреку его на смерть как бунтовщика и богохульника; что же до великого инквизитора, то одного удара кинжалом будет достаточно, чтобы навсегда избавить вас от него... Я жду, святой отец, приказывайте!

– Если я соглашусь с вами, – мрачно сказал папа, – я не проживу и трех дней!

Сфондрато, в изумлении взглянув на него, попятился, а Сикст пояснил:

– Неужели вы думаете, что Монтальте, Фауста да и сам великий инквизитор много значат, когда Сикст V взвешивает их жизни в своей ладони? Клянусь кровью Господней, стоит мне только сжать кулак, и я раздавлю их! Но над великим инквизитором стоит Инквизиция! Перед нею я бессилен. Если я нанесу им удар... если попытаюсь вернуть себе этот документ, инквизиция убьет меня... А я пока не хочу умирать... Мне нужно прожить еще два или три года, чтобы обеспечить окончательное торжество папской власти!.. Понимаете ли вы теперь, почему Монтальте, Фауста и Эспиноза должны свободно покинуть мое государство?