Глин Айлиф - Царь Итаки Страница 6

После мгновенной паузы он снял ножны с плеча и достал меч. Затем Эперит заткнул клинок за пояс и протянул кожаные ножны Кастору.

— Мне нечего тебе больше дать, — торжественно произнес он. — Эти ножны вручил моему деду отец нашего царя после того, как дед спас ему жизнь в сражении. Они принадлежали великому человеку, и я с открытым сердцем предлагаю их тебе. Счастлив подарить их воину, в венах которого течет благородная кровь. Вместе с ними я даю тебе клятву верности. Я клянусь почитать тебя, когда бы мы ни встретились. Я никогда не пойду против тебя с оружием, но буду защищать тебя от врагов. Призываю в свидетели Зевса, и клянусь, что буду делать это сам, это будут делать мои дети в отношении тебя и твоих детей на протяжении семи поколении.

Кастор взял ножны и подмигнул молодому воину. Ментор за его спиной смотрел сердито и недовольно.

Они молча шли по горным тропам, выстроившись друг другу в затылок. Тропы вытоптали ноги тысяч паломников на протяжении сотен лет. Из-за дождя, начавшегося во второй половине дня, камни стали скользкими, поэтому люди осторожно выбирали путь, используя копья в виде посохов. Добравшись до верхних склонов, они увидели огромную долину, простиравшуюся внизу. За ней виднелась река. Эперит подумал, что она ведет к морю. Небо над ними стало серым от дождевых туч. Приближался вечер. Вскоре над вершинами гор появится луна.

Кастор и Галитерс шагали впереди остальной группы. Сказывалась усталость после сражения, воины начинали отставать. Но безжалостный марш продолжался, и воздух наполняло тяжелое дыхание людей.

Эперит уже начат уставать от присутствия Ментора, который постоянно за ним наблюдал, шагая всего в двух или трех шагах позади. Поэтому юноша покинул свое место в строю, ускорил шаг и присоединился к двум командирам.

— Вечер надвигается, Кастор, — сказал он, когда догнал их. — Мы будем разбивать лагерь или пойдем дальше ночью?

— Устал от ходьбы? — улыбнулся критский воин.

— Я могу идти столько же, сколько и ты, друг, в отличие от остальных ваших. У них тяжелое оружие, это замедляет ход. К тому же, здесь становится тяжело дышать. И люди постоянно вздыхают.

Галитерс оглянулся назад и фыркнул.

— Слишком долго был мир, они расслабились. Это хорошие парни, с завидным боевым духом. Но пусть им помогут боги, если когда-либо придется оказаться в настоящей схватке щитом к щиту.

К этому времени солнечная колесница уже закатилась за горизонт. Темнело, становилось сложно рассмотреть окружающую местность и уверенно ступать по мокрой и гладкой тропе. Но, несмотря на это и на состояние подчиненных, Кастор ни на минуту не сбавлял темп. Было ясно, что он сегодня ночью доберется до оракула, даже если они этого сделать не смогут.

— Сейчас темно, но вскоре взойдет полная луна, — сказал он. — До храма совсем недалеко, и я хочу оказаться там, пока Пифия не выпила слишком много зелья.

— Ты говоришь так, будто бывал здесь раньше, — заметил заинтригованный Эперит.

На протяжении долгих дней пути, пока он шагал в одиночестве, юноша прокручивал в голове все рассказы об оракуле, которые слышал. Гора Парнас считалась магическим и священным местом, полным тайн и страха. Вернувшиеся в Алибас, паломники рассказывали об огнедышащей дыре в центре горы, которую охраняет огромный змей. Люди спускаются туда после принесения жертвы Гее, Матери-Земле. Внутри находится сама Пифия, которую богиня одарила силой знания всего прошлого и настоящего, а также тайн будущего. Окруженная дымом Пифия говорит таинственными загадками, которые способны интерпретировать только ее жрецы. В это время везде вокруг нее поднимаются и меняют форму вонючие пары, изображающие призраков прошлого или видения того, чему еще только предстоит случиться.

— Нет, к самому оракулу я не ходил, но ждал снаружи, пока туда спускались мои дядья, — признался Кастор. — Они живут здесь, на склонах горы Парнас, и советуются с оракулом два или три раза в год. Я приезжал сюда в молодости за наследством, обещанным мне дедушкой, поэтому хорошо помню это место. — Он огляделся вокруг. — Мы несколько раз охотились на кабана в этих горах.

Галитерс, который теперь шел первым вместо Кастора, крикнул через плечо:

— Покажи ему шрам.

Кастор остановился, отвел в сторону плащ и показал длинный белый шрам, который шел по всему бедру от колена. Хотя быстро темнело, его все еще можно было рассмотреть даже под деревьями, вот только Эперит прежде этого не заметил.

— Кабан? — спросил юноша.

— Не просто кабан, — ответил Кастор. — Настоящее чудовище, гигантский зверь, проживший бессчетное количество лет. Шкура у него оказалась толще, чем щит из четырех слоев обычной шкуры. На ней были заметны старые шрамы от ударов копий. Из пасти торчали два огромных клыка. — Кастор приложил два указательных пальца к подбородку и оскалился, словно кабан, глядя на молодого воина. — Длинные и острые, как кинжалы, да еще и в два раза опаснее, если представить, какой туше они принадлежали. Но самыми ужасными оказались глаза — черные, будто обсидиан, горевшие ненавистью ко всем людям. В них был опыт зверя, который оказался умнее и хитрее многих охотников. Я знал, что стал не первой его жертвой. Зато — последней.

— Его убили твои дядья?

— Я сам его убил! — гордо сообщил ему Кастор. — Я первым в нашей группе увидел, как он вылетел из чащи, выпуская из пасти облачка пара в прохладный утренний воздух. Хотя я тогда был только мальчишкой, но бросил копье ему между лопаток, когда вепрь опустил голову, нацеливаясь мне в живот. Дядья говорили, что кабан сдох до того, как нанес мне улар. Его огромное тело неслось вперед, поэтому клык и вонзился мне в бедро. Меня подбросило в воздух, и я ударился головой о камень. Очнулся только на следующий день. Раны давно перевязали, но болело все тело.

— Тебе повезло.

— Везение тут ни при чем, — фыркнул Кастор, снова трогаясь в путь по тропинке, ведущей вверх. К этому времени как раз подтянулись его подчиненные. Командир показал внутреннюю сторону щита, на которой была нарисована дева в доспехах. — Меня защищает Афина. Я почитаю ее больше, чем кого-либо другого из богов — конечно, за исключением Зевса. А она в ответ охраняет меня от всех невзгод. Это она спасла меня от вепря, а не удача.

Выбор Кастором божества заинтриговал Эперита. У большинства людей имелся свой любимый олимпийский бог, которому они молились больше, чем какому-либо другому, поминали во время каждой трапезы и делали больше всего подношений и пожертвований. Для моряков это был Посейдон, морской бог, для крестьян — Деметра, отвечавшая за плодородие и земледелие, для ремесленников — Гефест, бог-кузнец. Купцы всегда поминали Гермеса, чтобы хорошо шла торговля, девушки молились Афродите, чтобы выйти замуж, женщины — Гестии, богине домашнего очага. Охотник обычно почитал Артемиду, а поэт посвящал стихи Аполлону. Кастор, как и все солдаты, должен был бы поклоняться Аресу, который правит на поле брани. Яростный бог войны давал своим последователям сильные руки и уверенные удары в схватке, а если наступал их день гибели, то помогал умереть почетной смертью в окружении поверженных врагов.