Роберт Сервис - Аргонавты 98-го года Страница 6

Меня беспокоил Блудный Сын. Он жаловался на мышечный ревматизм и выползал только к трапезам, в остальное время не покидал своих нар. Каждый день являлся надсмотрщик и с беспокойством справлялся, не собирается ли он выйти на работу, но больному с каждым днем делалось все хуже. Однако он переносил свои страдания очень бодро и среди этого неописуемого сброда казался олицетворением радости и света, отголоском того мира, к которому принадлежал я. Его прозвали в насмешку «счастливчиком», так неизменно было его хорошее настроение. При каждом удобном случае он играл в карты, и ему, должно быть, не везло, так как он взял у меня последние остатки моего маленького капитала.

Однажды утром, проснувшись около шести часов, я нашел приколотой к своему одеялу записку от моего друга:

«Дорогой шотландчик, мне очень тяжело покинуть тебя таким образом, но жестокий надсмотрщик настаивает на том, чтобы я отработал свои десятидневные харчи и для меня, измученного страданиями, не остается другого выхода, кроме бегства. Поэтому я снова погружаюсь в неизвестное. Буду писать тебе до востребования в Лос-Анджелес. Счастливо оставаться. Желаю: удачи. Твой до праха ― «Счастливчик».

Поднялась суета и крик. Но он исчез и внезапное отвращение к месту овладело мной. Я проработал еще два дня, охваченный унынием, которое возрастало с каждой минутой. Внутренний голос властно требовал перемены. Я не хотел допустить, чтобы работа раздавила меня. Я обратился к старшему надсмотрщику.

― Почему вы хотите уйти? ― спросил он с упреком.

― Видите ли, работа слишком однообразна.

― Однообразна? Ну, знаете, это самый странный предлог для расчета, который я когда-либо слышал. Впрочем, каждому виднее его дела. Я дам вам расчет.

Пока он считал, я задумался о том, действительно ли мои дела были мне виднее. Но будь это даже величайшим безумием, я бы не колеблясь покинул ущелье.

Бережно неся в руке клочок бумаги ― цену моего труда, ― я отыскал одного из хозяев, язвительного, жесткого человека, страдающего дурным пищеварением. С ядовито-ласковой улыбкой он возвратил ее мне.

― Прекрасно, предъявите это в нашу контору в Окланде и вы получите деньги.

Я стоял в ожидании денег, своего первого так тяжело доставшегося заработка и, услышав это, взглянул на него с стеснившимся сердцем. Ведь до Окланда несколько сот миль, а я был без гроша.

― Не могли бы вы заплатить мне здесь? ― пробормотал я наконец.

― Нет, ― ядовито ответил он.

― Тогда не можете ли вы учесть мне эту квитанцию?

― Нет! (еще более ядовито).

Я повернулся и вышел, унылый и подавленный. Когда я рассказал об этом остальным товарищам, они очень возмутились и сильно обеспокоились за свой собственный счет. Я послал самое выразительное проклятие, какое только мог придумать, по адресу правления и, привязав за спину свой узел, пошел.

Глава VII

Я начинал приобретать опыт. Утро распускалось, как роза, когда я спускался по ущелью, и бодрость моя непрерывно возрастала. То была радость широкого вольного пути и беззаботного сердца. Как отвратительный кошмар, вставало воспоминание о туннеле и песочной яме. Вся кровь во мне ликовала, мои мускулы напрягались от гордого сознания своей мощи. Я вызывающе дерзко смотрел на мир. Торопясь, чтобы скорее добраться до апельсиновых рощ, я вдруг наступил на пакет, лежавший на тропинке. Я рассмотрел его содержимое и нашел в нем планы с подробными указаниями, относившиеся к оставленной мною работе. Вскоре я встретил всадника, который задержал лошадь около меня.

― Послушайте, молодой человек, не попался ли вам на дороге голубой конверт? ― Что-то в обращении этого человека мгновенно вызвало во мне раздражение. Я был рабочим в испачканной грязью одежде, а он надменным и заносчивым барином в платье из прекрасного сукна и в тонком белье.

― Нет, ― ответил я резко и пошел дальше, прислушиваясь к топоту его лошади, поднимавшейся по ущелью.

Смеркалось, когда я достиг прекрасной обширной равнины. Позади меня было ущелье, мрачное, как логовище дикого зверя, а передо мной солнечный закат, превращавший долину в море расплавленного золота. Я стоял, как странствующий рыцарь у порога волшебной страны, где жила принцесса моих грез. Но я увидел только человека, поднимавшегося по тропинке. Он, пошатываясь, плелся восвояси, с живым индюком и плетеной бутылкой красного вина под мышкой. Он предложил мне выпить. Он был похож на рождественского деда и говорил с шотландским акцентом, так что я довольно охотно разделил с ним бутылку вина. Затем он пожелал, чтобы мы спели рождественский гимн.

И вот среди вереска, в золотой пляске света, мы сплели наши руки и слили голоса, как двое безумных. Но так как это был рождественский сочельник, то поведение наше в общем не было уж так безрассудно.

Добравшись наконец до апельсиновой рощи, я бросился к первому, дереву и сорвал четыре самых крупных плода. Они были еще зеленые и ужасно кислы на вкус, но я не обратил на это внимания и съел все. Затем я двинулся дальше.

Когда я вошел в город, мое настроение сразу упало при мысли о том, что я был без гроша. Я не умел еще легко переносить безденежья. Тем не менее я вытащил свой чек и, войдя в гостиницу, спросил хозяина, не разменяет ли он его. Это был немец с приветливым лицом, которое, казалось, говорило: «Добро пожаловать!», в то время как холодные, похожие на бусинки глазки допытывались: «Сколько мне удастся извлечь из вашего кармана?» Я запомнил его глаза. «Нет, я не берет это. Меня уже раньше обмануль. О, майн гот! Ни за что! Убирайт это».

Я опустился на стул. Уловив в зеркале свое отражение, я не узнал себя в этом измученном парне с провалившимися щеками и утомленным лицом.

Ресторан был полон посетителями, собравшимися для встречи рождественского сочельника. Гусей разыгрывали в кости: Трое из них гоготали на полу, в то время как в углу извозчик и какой-то рыжеволосый человек разыгрывали одного из них. Я спокойно дремал. Из-за стойки до меня долетели обрывки разговора: конверт… потерянные планы… большая задержка. Вдруг я выпрямился, вспомнив о найденном мной пакете.

― Вы ищете потерянные планы? ― спросил я.

― Да, ― поспешно отозвался один из говоривших. ― Вы нашли их?

― Я не сказал этого. Но если бы я достал их для вас, не согласились бы вы разменять мне этот чек?

― Конечно, ― ответил он. ― Услуга за услугу. Верните мне пакет, и я разменяю ваш чек.

У него было открытое, приветливое лицо. Я вытащил конверт и протянул его ему. Он быстро просмотрел содержимое и убедился, что все было цело.