Хранители. Сихиртя - Эдуард Павлович Гадзинский Страница 6

Костя отхлебнул из кружки чай, а когда поднял глаза, увидел, что все ненцы смотрят на него и больше не улыбаются. В комнате воцарилось молчание.

— Я что-то не то сказал? — спросил он, глянув на Дмитрия.

Тот внимательно смотрел на стариков.

— Про шаманов вообще лучше не говорить, — со вздохом ответил Яптик. — Услышат — рассердятся, беды потом не оберёшься. Я про такого не слышал, но всё равно не нужно вспоминать. Зачем Сергею шаман занадобился?

На вопрос ответил Дмитрий:

— Кульчин вместе с ещё одним шаманом по фамилии Куйбин и с двумя другими богатыми хантами, когда уходили в двадцатых годах в ненецкие земли, спрятали в горах на Полярном Урале свои священные нарты. И вот только в июне этого года внуки и родственники тех трёх родов забрали из потаённого места свои нарты. Сергей и помог им найти место, где они были спрятаны. А вот родню Кульчина отыскать пока не получается. И о нём нет никаких сведений. Вот сейчас потомки трёх тех знатных хантов и разыскивают хоть кого-то, чтобы вернуть им родовые нарты Кульчиных. Они и попросили Сергея помочь. Если кто что слыхал, расскажите, пожалуйста. Вы ведь Сергея знаете, ему для истории это надо. Он про те события хочет книгу написать.

— Про одного шамана может знать другой шаман, — сказал Антя. — А нам лучше про это не говорить. Пусть те родственники летят в Яр-Сале, там попросят кого-нибудь, чтобы их отвезли к Жене Вэла, шаману. Пускай скажут, что он их позвал и ждёт. Вот так и скажут: позвал и ждёт. Любой ненец отвезёт. У Вэлы всё и спросят.

— В Яр-Сале есть настоящий шаман? — удивился Костя.

— Есть, — подтвердил Пыря. — Их стойбище недалеко от посёлка. Пусть к нему едут.

— Ясно. Спасибо большое за совет. Всё в точности передадим Сергею.

Этот вроде простой разговор как-то сбил общий весёлый настрой, и, посидев ещё немного, старики стали расходиться.

Костя и Дмитрий хотели было пойти ночевать на катер (в каюте «Мячика» задние сиденья и стол могли превращаться в сплошной широкий диван, на котором могли разместиться три человека), но дядя Гена категорически отказался отпускать гостей.

Пока тётя Люба стелила гостям постели, Дмитрий и Костя вышли на улицу прогуляться перед сном и сходить к катеру за спутниковым телефоном, чтобы рассказать Сергею о сегодняшнем разговоре.

Ветер к вечеру разбушевался ещё сильнее, но дождя так и не было. Когда друзья спускались по тропинке, Костя, шедший впереди, спросил:

— Слушай, мне показалось или старики как-то странно отреагировали, когда я про Кульчина спросил?

Дмитрий ответил сразу, как будто ждал этого вопроса:

— Не показалось. В нашей фирме я считаюсь хорошим переговорщиком. Ну, хороший, нехороший, а кое в чём действительно разбираюсь… Ещё ты знаешь, что я отлично играю в покер и умею хорошо читать настроение по лицам. Так вот поверь мне, все сидевшие за столом однозначно что-то знают о безухом Кульчине. Причём все без исключения. Я, когда это увидел, обалдел.

— Вот сейчас всё это сам Филе и расскажешь.

Сергей слушал не перебивая. Уточнив и записав себе детали разговора, он сказал, что сейчас же позвонит и передаст всё Ивану и Николаю. На вопрос Дмитрия, не удивляет ли его, что про Кульчина тут все знают, но почему-то молчат, Сергей ответил: «Не удивлён. При встрече объясню почему». Договорились созвониться завтра ближе к обеду.

— Поехали утром сразу на озеро и сделаем, как нам было сказано, — предложил Дмитрий, когда они возвращались обратно к дому. — За нами, насколько я помню, всё равно будут какое-то время наблюдать. Мы плеснём в озеро немного воды, разобьём лагерь и будем там на озере рыбачить. Сварим ушицы, пожарим щучку или щёкура. А они пусть пока наблюдают. Ну а там и Серёга с Пашкой уже прилетят.

Костя немного подумал и кивнул:

— Можно и так. Завтра пораньше выезжаем и, пока будем на ту сторону губы перебираться, обдумаем.

На обратном пути, проходя мимо чума Ламдо, они услышали, как старики о чём-то горячо спорили и два раза в разговоре прозвучало слово «тадебя», которое оба хорошо знали. Прожив всю жизнь на Ямале и с детства общаясь с ненцами, и Костя, и Дмитрий знали некоторое количество ненецких слов, в том числе и это. Тадебя в переводе с ненецкого языка означало — шаман. Ненецкие мальчишки, родственники дяди Гены, когда-то так называли одного угрюмого и вечно сердитого старика, которого боялась вся детвора.

— Эх, жаль нет Серёги, — с досадой тихо сказал Костя, покосившись на друга. — Знать бы, о чём они сейчас говорят.

Проснувшись утром в седьмом часу, друзья позавтракали, помогли тёте Любе натаскать в дом воды из родника и, поблагодарив хозяев за гостеприимство, отправились в дорогу. Дядя Гена пошёл их проводить до катера.

Старики в посёлке уже не спали. Возле чума Ламдо баба Валя что-то варила в котелке на костре, а вдоль обрыва, словно дозорные, прогуливались с биноклями Василий Харючи и Пыря.

Дмитрий и Костя попрощались со стариками и стали спускаться к «Мячику».

— Это сколько же такой красавец стоит? — спросил дядя Гена, разглядывая со всех сторон катер. — Поди, дороже «Хивуса»?

— Примерно одинаково, — улыбнулся Костя. — Только этот надёжнее и расход бензина меньше.

— Ну, «Газпрому» эти подушки, может, и нужны, они тут частенько туда-сюда мотаются, а себе лучше бы «Вельбот» купил, чем такие деньги выкидывать.

— Не, дядь Ген, на этом путешествовать приятнее. Хорошо по мелякам бегает, и ночевать удобно.

— Ну, вам, молодым, виднее…

— А что за газпромовские «Хивусы» тут мотаются? — спросил Дмитрий.

— Кто его знает… — пожал плечами старик. — С июня чуть не каждую неделю видим. Лёнька Лапсуй подъезжал к ним, говорит, газпромовская подушка с Сабетты[6]. Какие-то замеры делают. Опять, поди, чего-то строить собираются. Ещё больше всё загадят. Вообще рыбы не станет, — он тяжело вздохнул.

Попрощавшись с Яптиком, друзья выехали на воду и направились в сторону противоположного берега.

— Смотри-ка, всем посёлком нас провожать вышли, — усмехнулся Дмитрий, глядя назад.

Костя посмотрел в зеркало заднего вида. Наверху обрыва неподвижно стояли семь фигур. Яптик ещё поднимался по склону.

Глава 3 Сядэйто

День обещал быть жарким. На безоблачном небе ярко светило солнце, ветер