Эрнест Капандю - Рыцарь Курятника Страница 60

Итак, я лежал на спине. Тело мое было измучено пытками. Я устремил глаза на свод подземелья. Этот свод невысок — я легко могу достать до него рукой, если встану на камень. Вдруг я услыхал глухой стук, потом все заколебалось вокруг меня; свет блеснул над моей головой, и на меня посыпалась земля, потом стук стал медленно удаляться и постепенно затих. Я вскочил, сердце мое сильно билось. Свет, видневшийся в глубине свода, был дневной. Я понял, что то, что я слышал, было стуком колес кареты, и что, следовательно, я находился под улицей. Как молния, промелькнула в моей голове мысль: воспользоваться этой трещиной, вызванной, вероятно, тяжестью экипажа, чтобы восстановить связь с внешним миром. Эта мысль возвратила мне надежду. В несколько секунд я перебрал в уме все способы осуществления моей задумки, но все было неприемлемо.

Огорченный, в бешенстве и отчаянии бродил я, как хищный зверь в клетке, по подземной галерее, служившей мне тюрьмой, когда наткнулся ка сухую солому в углу. Я радостно вскрикнул. Связав длинные соломинки и привязав их к бумаге, я мог воткнуть эту бумагу в щель и…»

— Больше ничего, — сказал Фейдо де Морвиль, — письмо на этом обрывается…

— Больше ничего? — спросил король.

— Ничего, государь.

Людовик XV взял письмо и рассмотрел его очень внимательно.

— Действительно, — сказал он, — больше нет ни слова.

Довольно продолжительное молчание последовало за этим.

Людовик XV сидел озабоченный, задумчивый и, по-видимому, совершенно забыл об удовольствиях Шуази, занимаясь этим странным происшествием, принявшим неожиданный размах. Епископ де Мирпоа все это время оставался неподвижным и бесстрастным, слушал, вникал во все подробности этого дела, не произнося ни одного слова. Молчаливость старика еще более подчеркивала таинственность и трудность этого дела. Один д’Аржансон вел себя, как человек, следующий по пути, заранее намеченному для достижения цели. Лицо его было бесстрастным, но живые, умные глаза устремлялись то на короля, то на начальника полиции, то на епископа с глубиной и ясностью взгляда, демонстрирующими работу ума.

XVII. КОПИЯ ПРОТОКОЛА

Король поднял голову и посмотрел на Фейдо де Морвиля.

— Что вы еще можете сообщить мне? — спросил он.

— Еще одно обстоятельство, государь, — отвечал начальник полиции, — которое должно бы, кажется, объяснить дело, а между тем оно еще больше запутывает его. Письмо, которое я прочел вашему величеству, было получено вчера по почте, как я уже имел честь вам сообщить. Однако это не единственное известие, полученное мною. Сегодня, когда я возвратился домой в час ночи, на моем бюро уже были донесения, которые кладутся туда каждый вечер в одно и то же время. Я начал просматривать их, по своему обыкновению, как вдруг глаза мои остановились на этом толстом конверте, лежавшем между бумагами.

Докладывая, Фейдо вынул из портфеля стопку бумаг, лежащих в пергаментном конверте, и подал его королю. На этом конверте было пять печатей. Четыре печати, поставленные по углам, были разного цвета: желтая, зеленая, белая и черная. Печати представляли из себя петухов различных видов. На средней печати было белое яйцо на красном фоне. На конверте крупными буквами было надписано: «Начальнику полиции».

Когда король рассмотрел этот странный конверт, Фейдо вынул из него лист обыкновенной почтовой бумаги, на котором было написано несколько строк:

«Господин начальник полиции!

Так как вас, наверное, беспокоит внезапное исчезновение вашего агента Жакобера, я спешу теперь, когда тайну уже можно раскрыть, предоставить вам сведения, которые должны быть для вас приятны.

Вот точная копия протокола суда и казни Жакобера.

Прочтя это, вы можете удостовериться, что моя полиция так же хорошо организована, как и ваша, и что мои агенты не менее умны и не менее преданны, чем те, которые служат вам.

Я надеюсь, господин начальник полиции, в ближайшем будущем иметь удовольствие видеть вас и разговаривать с вами, и тогда вы поделитесь, какое удовольствие доставили вам драгоценные сведения, сообщенные мной.

В ожидании этой минуты, к которой я стремлюсь всем сердцем, прошу вас считать меня нашим нижайшим и преданнейшим слугой.

Король взял письмо и внимательно его рассмотрел, потом сравнил его с письмом, адресованным маркизу д’Аржансону.

— Это, безусловно, один почерк, — сказал Людовик XV.

— Без сомнения, государь, — подтвердил министр иностранных дел. — Сегодня утром я предложил разобраться с этими письмами трем людям, сведущим в почерках, и все трое независимо друг от друга объявили, что эти строчки написаны одной рукой.

— Очевидно, их писал Рыцарь.

— Он и подписал.

— Где же протокол, о котором идет речь?

— Вот он, государь.

Фейдо де Морвиль взял лист золотообрезной бумаги, свернутой письмом, и развернул.

— Читайте, — сказал король.

Начальник полиции приготовился читать, но Людовик XV, видя, что маркиз д’Аржансон слегка опирается о стол — потому что министр и начальник полиции стояли, как этого требовал этикет, — улыбнулся с тем любезным видом, который был ему свойствен и сказал:

— Садитесь, господа!

Д’Аржансон и Фейдо сели на табуреты; начальник полиции начал читать:

«Из нашего подземного парижского дворца, в ночь на 25 февраля 1745 года, в пятый год нашего царствования…»

— Так и написано? — спросил король.

Фейдо подал бумагу королю.

— Оказывается, в Париже два короля и два дворца, — сказал Людовик XV, — на земле и под землей. Я очень рад узнать эту новость. Дальше!

Фейдо продолжал:

Обвинение, суд, осуждение и казнь Жакобера, признанного и объявленного изменником и арестованного на месте преступления в самом Курятнике.

Сегодня вечером, 25 февраля 1745 года, Жакобер, бывший член нормандского общества „Флоран и К.“, оставил это общество, чтобы перейти на службу потребителей королевской казны…»

— Это шутка! — воскликнул Людовик XV.

— Так написано, государь.

— Знаете ли, этот ваш разбойник становится очень забавным, — продолжал король, откидываясь на спинку кресла, — если это продолжится, я пожелаю его видеть.

— Дай-то Бог, чтобы я мог немедленно представить его вашему величеству!

— Право, я приму его с большим удовольствием, господин начальник полиции, этого Рыцаря Курятника, который, как мне кажется, имеет все ухватки истинного дворянина.