Феликс Дан - Падение Рима Страница 60

На другой день Витихис позвал к себе главных предводителей своего войска – Гильдебранда, Тейю и Гильдебада. К удивлению, они нашли его в полном вооружении, хотя, чтобы держаться на ногах, он должен был опираться на меч. На столе подле него лежала королевская корона и священный королевский посох. Лицо его, еще вчера такое мужественное, прекрасное, спокойное, так сильно пленилось за ночь, что друзья испугались. Видно было, что он выдерживал очень тяжелую внутреннюю борьбу.

– Как велика наша потеря за вчерашний день? – спросил Витихис.

– Три тысячи убитых, – мрачно ответил Тейя.

– И шесть тысяч раненых, – добавил Гильдебранд.

– Что же делать? – с болью сказал Витихис. – Иного пути нет. Тейя, отдай приказ к новому штурму.

– Как? Что? – вскричали в один голос все три предводителя.

– Это необходимо, – ответил Витихис.

– Король, – сказал Тейя, – вчера мы не взяли ни одного камня этой крепости, а сегодня у тебя на девять тысяч человек меньше.

– И притом они впали в уныние и сильно устали, – добавил Гильдебранд.

– Но мы должны овладеть Равенной! – вскричал Витихис.

– Мы не возьмем ее штурмом, – ответил Тейя.

– Посмотрим! – вскричал Витихис.

– Король, – сказал ему Гильдебранд, – я стоял перед этою крепостью с великим Теодорихом. Мы штурмовали ее семьдесят раз – и все напрасно: мы взяли ее только голодом, после трех лет осады.

– Другого выхода нет, – ответил Витихис. – Мы должны взять ее. Тейя, иди, отдай приказ.

Тейя собрался идти, но Гильдебранд удержал его.

– Подожди, – сказал он ему, – мы не должны молчать. Король, штурм невозможен: готы ропщут, они не послушают тебя сегодня.

– Да? – с горечью ответил Витихис. – Штурм невозможен? В таком случае возможно только одно, – и если бы я сделал это вчера еще, то три тысячи павших готов жили бы еще. Гильдебранд, возьми эту корону и посох, отнеси в лагерь бунтовщиков и вручи Арагаду. Пусть он женится на Матасвинте, тогда я и мое войско признаем его королем.

И в изнеможении он бросился на постель.

– Ты в бреду! – вскричал Гильдебранд.

– Это невозможно! – решил Тейя.

– Невозможно… Все невозможно! И битва невозможна? И отречение? Говорю тебе, старик, что после требований Равенны нет другого пути.

Он замолчал. Друзья его переглянулись, и затем старик сказал:

– Но чего же они требуют? Скажи нам. Быть может, мы придумаем иной исход: восемь глаз видят лучше, чем два.

– Нет, – сказал Витихис. – Ничего нельзя придумать. Вот их условия. Прочти!

Старик взял пергамент и прочел:

«Готы и граждане Равенны, объявляют обоим войскам, обложившим город, что они, вспоминая благодеяния великого короля Теодориха, останутся верны его дому, пока существует хотя один потомок, его. Поэтому в настоящее время мы признаем своей королевой только Матасвинту и только ей откроем ворота».

– Непостижимо! – вскричал Гильдебад.

– Они с ума сошли! – поддержал Тейя.

– Я понимаю, в чем дело, – ответил Гильдебранд, складывая пергамент. – Город в руках приверженцев Теодориха. Этот король взял с них клятву, что они всегда будут верны его роду и не признают короля из другого дома. Я также клялся вместе с ними, но я подразумевал только мужских потомков, – вот почему я и признал Теодагада. Но граф Гриппа, начальник Равенны, очевидно, считает себя связанным этой клятвой и относительно женщин. И верьте мне, – я хорошо знаю его, – этот седой упрямец, который дрался рядом с Теодорихом и мною, скорее позволит изрубить в куски и себя, и всех своих людей, чем изменит клятве.

– Вот видишь, – сказал Витихис. – Город необходимо взять силой. Вчера я пытался, но неуспешно. Сегодня вы говорите, что войска не пойдут на штурм. Следовательно, надо уступить. Я и уступаю. Пусть Арагад женится на княжне и будет королем. Я первый принесу ему клятву верности и рядом с его храбрым братом буду защищать государство.

– Никогда! – вскричал Гильдебад. – Ты наш король и должен им оставаться. Никогда не склонюсь я перед тем мальчишкой! Позволь мне завтра отправиться в лагерь бунтовщиков, я один вырву из их рук эту княжну, перед рукой которой, точно по волшебству, откроются крепкие ворота, и приведу ее в наш лагерь.

– И что же мы выиграем этим? – спросил Тейя. – Она ничего не поможет нам, если мы не признаем ее королевой. А разве тебе хочется еще женского владычества? Мало тебе Амаласвинты и Теодолинты?

– О нет, – засмеялся Гильдебад. – Да хранит нас Бог от женщин-правительниц!

– Вот потому-то я хотел взять город силой, – сказал Витихис.

– Так мы голодом заставим их сдаться.

– Это невозможно, – ответил Витихис. – Мы не имеем времени ждать: через несколько дней может явиться Велизарий. Он быстро разобьет и нас, и бунтовщиков, и возьмет Равенну. А тогда – прости царство готов! Мы имеем только два выхода: штурм…

– Он невозможен, – сказал Гильдебранд.

– Или уступка. Тейя, возьми корону.

– Подожди, Тейя, я вижу выход, – сказал Гильдебранд, с тоской и любовью взглянув на короля, – единственный, тяжелый выход. Но ты должен согласиться на него, хотя бы он семь раз разбил твое сердце.

Витихис вопросительно взглянул на него.

– Выйдите, – сказал старик, обращаясь к Тейе и Гильдебаду. – Я должен поговорить с королем наедине.

Глава 8

Долго говорил Гильдебранд с королем. Все громче и болезненнее звучал голос Витихиса, который быстрыми шагами в страшном волнении ходил взад и вперед по палатке. Гильдебранд же сидел, опершись подбородком на руки, спокойный, как сама судьба.

– Нет! Нет! Никогда! – кричал Витихис. – Это жестоко! Преступно! Невозможно!

– Это необходимо, – ответил Гильдебранд, не двигаясь.

– Нет! Говорю тебе, – вскричал снова король и обернулся, потому что за дверью палатки слышался хорошо знакомый ему голос. Действительно, вслед затем вбежал гот, весь покрытый пылью, очевидно, только что приехавший издалека. Это был Вахис, верный раб его, который жил в его имении, где оставалась его жена Раутгунда с восьмилетним сыном его Атальаином.

– Вахис! – с испугом вскричал король. – Ты из дому! С какими вестями? Что случилось?

– Ах, господин, – бросаясь на колени, с плачам вскричал слуга. – Мое сердце разрывается. Но я ничем не мог помочь! Я только отомстил, как мог!

– Говори! – вскричал Витихис, схватив его за плечо и подняв, как ребенка:

– Говори, за что понадобилось мстить? Моя жена…