Глаза Сатаны - Константин Волошин Страница 60

— Он говорит, что ты прав, Хуан.

— Я и так это знаю! Дальше что?

— Может, ты хочешь, чтобы мы это сказали капитану?

— Зачем? Он вас просто накажет линьками. А матросы вряд ли заступятся. Сам знаешь, что вы тут неполноценные люди, Ариас.

— Так что ж ты хочешь, Хуан?

— Я? А чего мне хотеть, Ариас? Просто говорил, что вас обсчитывают и, что это очень плохо, несправедливо. Я бы обиделся.

— Сам говорил, что это только послужит нам наказанием линьками.

— Обижайся молча, Ариас. Или ищи тех, кто может заступиться за тебя. И за остальных, конечно!

— Разве белые могут заступиться за цветных? — В голосе мулата слышалось недоверие, и даже страх.

— Могут, Ариас! Если это белым выгодно.

Ариас долго думал, впитывая слова юноши. Но в лице ничего просветлённого не появилось. Ивась продолжал:

— Даже тут могут оказаться люди, которым выгодно иметь вас в союзниках, — тихо и со значением проговорил Ивась. — Сколько вас тут? Семеро? Это что-то да значит, если что произойдёт, Ариас.

Мулат явно ничего не понимал, Ивась же не хотел разжёвывать свои слова. Пусть сам или с помощью Педро доберётся до истины.

И Ариас уже через день, на подходе к Рио-де-ла-Аче спросил Ивася:

— Хуан, Педро говорит, что в твоих словах много здравого смысла. Но он боится, что белые могут дознаться до таких слов и строго наказать нас.

— Зачем же трепать языком раньше времени? Вы решите между собой как вам быть. А если придёт время что-то делать, у вас будет готово решение.

— Тебя трудно понять Хуан! Ты и так плохо говоришь, а тут ещё твои загадки! Ты можешь говорить просто и коротко?

— Что ж я скажу, коль сам ничего толком не знаю, Ариас? Погоди немного. Может, и я что узнаю и тогда поделюсь с тобой. Ты только попытай у своих, что они думают по поводу вашей кабалы. Скажешь мне, а я тогда постараюсь и тебе пояснить. Только будь осторожен, Ариас. С этим шутки плохи. Я уже предупреждал тебя.

Мулат ушёл ошарашенный, так и не поняв до конца, на что намекал белый парень.

Город Рио-де-ла-Аче славился добычей жемчуга. Сюда свозили большие запасы этих драгоценностей и поживитьсябыло чем.

Почти пересыхающая в сухой сезон река Аче сейчас неторопливо текла по каменистому ложу, где ребятишки целыми днями бултыхались в довольно грязной воде.

Более двадцати судов эскадры Дрейка заполнили гавань города. Жители в ужасе бросились спасаться, пытаясь укрыться в заросляхкактусов и жёстких кустарников.

Дрейк это предвидел. Он послал отряд в восемдесят человек, чтобы сдержать этот поток. Окрестности огласились воем людей и животных.

— Дрейк потребовал выкуп с города больше пятидесяти тыся дукатов! — рассказывал Том матросам.

— Это же какая гора золота! Боже, уму непостижимо! И что испанцы?

— Взмолились пощадить их, — усмехнулся Том. — Да разве такой морской волк, как сэр Френсис согласится на такое?

— И что ж будет?

— Слышал, завтра город будет разграблен и сожжён.

— Вот будет потеха! Повеселимся на славу! Потешимся над католиками!

Ещё до рассвета десятки шлюпок ринулись к городу. Матросы получили приказ сносить к пристани всё ценное, беря себе лишь незначительное из одежды и еды.

Две шлюпки с «Миньона»" были в стае этих коршунов. И пока было прохладно, матросы с воем и воплями, бряцая оружием, бросились грабить беззащитный город.

В нескольких местах задымили пожары. Жители с воплями и молитвами носились по городу, ища спасения от этих ужасных варваров, убивающих и насилующих без разбору.

Ивась старался не отбиться от своих. Ему было жутко от вида стольких убитых и растерзанных. Кровь пятнала мостовые городка, а охваченные азартом матросы хватали всё, что бросалось в глаза, тащили к пристани. Там, в пыли и гвалте, росла гора вещей и отдельно горка драгоценностей й жемчуга. Его были целые корзины, но матросы не осмеливались взять хотя бы одну горошину. Это была смерть!

Вечером, утомлённые и оглушённые событиями дня, матросы переговаривались между собой, делясь своими женскими трофеями.

Ивась был зол на себя безмерно. Он так и не осмелился снасильничать ни одной девушки и теперь ругал себя самыми отборными ругательствами.

Слушать рассказы про это ему было невмоготу, и он отошёл на площадку у основания бушприта, где и устроился, глядя на догорающий городок.

Вскоре к нему подсел Ариас и долго сидел молча. Потом спросил:

— Ты чего такой хмурый, Хуан? День был такой весёлый! Меня ублажили аж две негритянки! Здорово! А ты как?

Ивась хотел выругаться, прогнать мулата. И всё же не сделал этого. Но и говорить ни о чём не хотелось. И Ариасу вскоре надоело сидеть молча. Уходя, он проговорил обиженно:

— Ты, наверное, боишься крови, да, Хуан?

— Пошёл к дьяволу! Отстань!

Мулат пожал плечами и удалился. Ивась ещё посидел с минуту и опять ощутил пустоту в груди. Вспомнились родные места, мать, другие родные. Тоска охватила его всего. Хотелось заплакать, но он сдержал слёзы, украдкой даже оглянулся.

На следующий день, запасшись провиантом и водой, эскадра покинула порт.

На судах обсуждали предстоящий делёж добычи, но напоминать об этом адмиралу никто не решился. И продолжали судачить и строить предположения.

Вечером подошли к небольшому городку Тапия. Судя по всему, слух о пиратах уже достиг и сюда. Часть горожан покинула свои дома. Остались самые бедные и рабы со скотиной.

— Всё спалить! — орал Дрейк, узнав о таком повороте дела. — Обыскать город, что нельзя увезти — спалить, уничтожить!

Как потом говорили матросы на кораблях эскадры, в Тапии собрали всего на две тысячи дукатов. Это было слишком мало, в Рио-де-ла-Аче награбили на более чем сто тысяч дукатов.

Задерживаться в Тапии Дрейк не стал. В туже ночь приказал уходить дальше в Санта-Марту, один из старейших городов на материке. И боясь, что и в этом городе не получится с добычей, Дрейк направил четыре судна, наиболее быстроходные, вперёд, чтобы остановить бегство и укрытие ценностей.

Среди этих четырёх кораблей оказался и "Миньон".

— Ребята, — обратился Мак-Ивен к матросам, — нам следует прибыть туда первыми! Вы должны знать, что это нам сулит. Потому поработаем на вёслах! Пока другие суда вытянутся на рейд, мы будем уже в море. За работу!

«Миньон» довольно скоро вышел в море, опередив ближайшее судно на целую милю с небольшим. Удачно схватив струю ветра, корабль споро пошёл на запад. Луна, поздно взошедшая, уже не позволила заметить отставшие суда эскадры Дрейка.

Близился рассвет. Ветер почти стих. Мак-Ивен и Барт стояли на полуюте, всматривались в тёмный ещё берег.

— У меня мысль появилась, Барт, — проговорил