Китай у русских писателей - Коллектив авторов Страница 61

разных форм, предназначенные для вина, жертвенной крови, зерна и воды, а также почетные вазы, увековечивающие заслуги и добродетели тех предков, которым они посвящались. У всех этих сосудов были точно установленные, определенные формы. Наконец, были музыкальные инструменты для религиозной музыки; они состояли из флейт и из наборов тонких пластинок нефрита, подвешенных на шелковых шнурках; по ним ударяли деревянными молотками; таких пластинок бывало в каждом наборе до 16 штук, издающих разные тона.

Кроме предметов культа из него изготовлялись знаки отличия императоров и придворных. Уже с VI столетия до нашей эры император носил нечто вроде митры, украшенной, пластинками из нефрита; такие же пластинки висели на кушаке. В торжественных церемониях монарх и ближайшие сановники держали перед своим ртом пластинки из него, чтобы заградить свое дыхание. Пластинка императора носила название тин и была прямоугольная, олицетворяя прямоту, с которою он управляет страною. Пластинки сановников были заострены или закруглены сверху в знак подчиненности. Придворные дамы носили застежки и булавки, точно обозначающие их придворный чин. Помимо этой официальной роли нефрит имел широкое применение в частной и общественной жизни китайцев. До изобретения фарфора он занимал его место; из него делали чашечки для рисовой водки, блюдечки для сластей, курильницы, коробочки и табакерки в виде флакона. То была эпоха эпикурейства, когда китайский поэт говорил: аромат этих бедных цветов проникает в чаши из нефрита, и осеннее вино пропитывается им. Из нефрита стали выполнять бесконечное число предметов, которые дарились в знак любви и дружбы и по случаю семейных торжеств.

Если в предметах культа камнерезы были связаны традициями и каноном, то здесь они создавали все, что подсказывала изощренная фантазия. Рассматривая эти произведения, столь законченные по исполнению, как бы присутствуешь при борьбе художника с материалом, следишь за всеми стадиями завоевания этого материала не грубым насилием, а тонким, гибким овладеванием им.

Чтобы внести оживление в изделия из нефрита, китайцы инкрустировали иногда в нем золотые узоры и драгоценные камни. В свою очередь сам нефрит и жадеит применялся в инкрустациях в дереве совместно с металлами и перламутром. Трудно перечесть все разнообразные применения нефрита в искусстве Китая. Мы знаем букет хризантем, исполненный в натуральную величину из белого нефрита, коралла, аметиста и других цветов кварца. Можно себе представить, до какой виртуозности должна доходить ремесленная техника, чтобы исполнить из камня бесчисленные лепестки хризантем с их капризными изгибами и переплетениями!

Но не только искусство и культ преклонялись перед нефритом: ценность его в Китае была настолько велика, что из него готовили монеты, и эталонами из него оценивали чистоту золотого песка, привозимого с горных речек Монголии.

Главным центром нефрита во всем мире была Центральная Азия – та область Хотана, поэтичного города Восточного Туркестана, богатства которого составляют нефрит и мускус.

«Священная река Ию течет мимо города с вершин Куеня, и в предгории их она разделяется на три реки; один – это ручей белого ию, второй – зеленого, а третий – черного. Каждый год, когда приходит пятая или шестая луна, реки выходят из берегов и несут с вершин гор много ию, который собирают после спада воды. Запрещено народу подходить к берегам реки, пока хотанский властитель не подойдет сам, чтобы сделать свой выбор».

Так пишет историк этого города Абель-Ремюза, и сообщает он красивую сказку о том, что подобен нефрит красоте девушки, что иногда при второй луне с деревьев и трав на вершинах гор стелется своеобразный блеск и означает он, что в реке появился камень ию.

«Этот город китайцами был прозван Ию-тян, и китайские императоры посылали сюда посольства с напыщенными просьбами прислать им глыбы камня; так, с самого начала XII века к нам доходит своеобразная переписка между хотанскими владетелями и китайским императором, в результате которой большие глыбы лучшего белого камня, величиною до 6 дециметров, были высланы на восток «многославному властителю восточных стран, где встает солнце».

Много отважных путешественников с опасностью для жизни проникали в эти дикие места Хотана и постепенно раскрывали перед нами грандиозную, единственную в мире, картину этих месторождений. Проникал сюда Куропаткин, первым собравший точные сведения, едва не погибший Громбчевский, потом Шлагинтвейт, Столичка, Богданович и др. осветили маршрутами эти месторождения. Перед нами сейчас рисуется грандиозная картина нефритовых залежей, разбросанных на протяжении более 20 градусов (2000 километров), не только на протяжении Куеньлуня до Лоб-нора, но и далеко на востоке: в отрогах Няншана, на меридиане сказочного озера Куку-нора.

Из коренных месторождений в верховьях Яркенда в Памире свыше 12 тысяч фунтов нефрита посылалось ежегодно китайскому императору, пока по его велению добыча не была остановлена, так как наследник престола, лежа на кровати из раскемского нефрита, заболел. Грозное наказание было наложено на верховья Яркенд-дарьи, прекратили путем огня ломать в диких ущельях зеленый камень, заковали в цепи и бросили на дороге уже отправленный в Пекин монолит. Добыча продолжалась в других местах и вновь вернулись к тем своеобразным методам ловли валунов по рекам Яркенду и Хотану, как это рисовал еще китайский писатель: то это были солдаты, которые в некоторых местах, стоя по пояс в воде, должны были перехватывать любой катящийся камень и выбрасывать его на берег, то это были рабы, которые в бурном течении реки, по ощущению скользкости голой ноги, догадывались о природе лежащего в воде валуна. Так или иначе, но главная добыча нефрита велась из выносов рек.

Отсюда направлялся этот камень по священной дороге, охраняемый специальными посольствами на специальных станциях, где с восточными церемониями каждый транспорт принимался как событие края. Он частью шел на восток в сплошных кусках, частью же художественные изделия вырабатывались из него в самом Хотане и некоторых других поселениях края. И приходил этот камень в Пекин, где в императорском дворце он сливался с желтым, как сера, нефритом Тянь-Шаня, белым, молочным или ярко-зеленым камнем (жадеитом) Бирмы[25] и мягким пятнистым агальматолитом юго-западных провинций. Особые императорские мастерские при дворце обрабатывали этот камень, пользуясь специальными техническими приемами, не знакомыми сейчас европейцам.

Таковы самые крупные мировые месторождения нефрита, и глубокие проблемы исторического, культурного и этнографического характера связываются с местами находок этого священного камня ию.

1919

Ю. Галич

Под этим псевдонимом печатался Георгий Иванович Гончаренко (1877–1942), известный в свое время в русском зарубежье прозаик, поэт, журналист, чья литературная деятельность началась в Петербурге в конце 80-х – начале 90-х гг. XIX в. Профессиональный военный, полковник, он в 1914 г. командовал драгунским полком, участвовал во многих сражениях Первой мировой войны, за храбрость был награжден