Первая Пуническая война - Михаил Борисович Елисеев Страница 61

двухсот двадцати кораблей тридцать ускользнули с ним, девяносто вместе с участниками боя были захвачены, а остальные пущены ко дну» (II, 26). Более подробные данные приводит Павел Орозий: «Консул Клавдий с флотом в сто двадцать кораблей отправился на врагов к порту Дрепана; там он очень скоро был встречен флотом пунийцев и побежден. Сам же он с тридцатью кораблями бежал в лагерь в Лилибей, а все остальные [корабли], то есть девяносто [единиц], оказались либо захвачены, либо потоплены; как передают, там погибли восемь тысяч воинов и двадцать тысяч захвачены в плен» (IV, 10, 3).

В этом свете представляет интерес информация Диодора Сицилийского, где говорится о том, что сражение при Дрепане карфагеняне выиграли практически без потерь, поскольку у них не было ни одного убитого и лишь незначительное количество раненых (XXIV, 1). И если это действительно так, то воистину Атарбал превзошел сам себя! Численность римского флота Диодор исчисляет в 210 кораблей, а потери – в 117 судов и 20 000 человек. Как ни посмотри, а римляне были разгромлены наголову.

Поражение Клавдия Пульхра при Дрепане вызвало широкий общественный резонанс в Риме, имевший весьма негативные последствия не только для виновника поражения, но и для членов его семьи. Проблема была не только в утопленных цыплятах, хотя такое страшное кощунство и ужаснуло квиритов. Суть дела передает Светоний: «Клавдий Пульхр, у которого в Сицилии при гадании цыплята не хотели брать корм, бросил их в море, как бы в насмешку над знаменьем сказав: “Пусть они пьют, если не хотят есть!” – а сам вступил в морское сражение и был разбит; когда же после этого сенат велел ему назначить диктатора, он, словно опять потешаясь над бедствием государства, назначил своего посыльного Глиция. Женщины из этого рода оставили в памяти столь же несхожие примеры. В самом деле, к нему принадлежали обе Клавдии: и та, которая сняла с мели на Тибрском броде корабль со святынями Иудейской Матери богов, помолившись при всех, чтобы он тогда лишь пошел за нею, если она действительно чиста; и та, которая первой из женщин была обвинена перед народом в оскорблении величества, за то, что она, с трудом пробираясь на повозке сквозь густую толпу, громко пожелала, чтобы ее брат Пульхр воскрес и снова погубил флот, и этим поубавил бы в Риме народу» (Tib. 2). Более подробно, о скандале, связанном с сестрой Аппия Клавдия Пульхра, рассказывает Авл Гелий: «Наказывали не только за действия, но и за развязные речи при народе, ибо считалось, что до такой степени должна быть ненарушима честь римской дисциплины. Ведь дочь знаменитого Аппия Цеца, идущую со зрелищ, которые она смотрела, затолкала стекавшаяся отовсюду и колеблющаяся толпа народа. А выйдя оттуда, она, поскольку с ней плохо поступили, стала говорить: “Что бы со мной теперь сталось и насколько сильнее и теснее меня бы толкали, если бы мой брат Публий Клавдий не погубил в морской битве флот с огромным количеством граждан? Я бы, конечно, погибла, задавленная сейчас еще большим числом людей. О пусть, – сказала она, – оживет мой брат и поведет другой флот на Сицилию и погубит эту толпу, так жестоко затолкавшую меня, несчастную!” За столь дерзкие и жестокие слова этой женщины плебейские эдилы Гай Фунданий и Тиберий Семпроний присудили ее к штрафу в двадцать пять тысяч [монет] в слитках (aeris gravis). Капитон Атей в комментарии к «Об общественных судах» говорит, что это произошло во время Первой Пунической войны в консульство Фабия Лициния и Отацилия Красса» (X, 6).

С не меньшим возмущением поведал об этой истории и Тит Ливий: «Консул Клавдий Пульхр, презревши птицегадания (утопивши цыплят, которые не хотели клевать корм), потерпел от пунийцев поражение в морском бою, а когда сенат отозвал его и велел назначить диктатора, назначил Клавдия Глицию, человека низкородного; хоть его и заставили отказаться от диктаторства, тем не менее он потом, выходя смотреть на игры, надевал окаймленную тогу… Клавдия, сестра того Клавдия, который из-за небрежения птицегаданием потерпел поражение, возвращаясь со зрелищ и попав в давку толпы, сказала: “О, если бы мой брат был жив и опять начальствовал над флотом!” – и за это ей пришлось много выслушать недоброго» (Per. 19). Но много недоброго выслушала не только Клавдия.

Как отмечал Полибий, Пульхр был предан суду. Причем Валерий Максим сомневается, за что именно – за богохульство или за то, что погубил флот. Но, как бы там ни было, Публия спасли именно римские предрассудки, которые бывший консул так презирал. Когда он предстал перед народным собранием и казалось, что уже не избежит заслуженного наказания, неожиданно пошел дождь. Народ решил, что это боги подают знак, поскольку не желают осуждения Публия Клавдия Пульхра, и на данном основании судебное заседание было прекращено. Как язвительно заметил Валерий Максим, водная стихия довела Публия до суда, но она же его и освободила (VIII, I, 4).

Сразу после победы Атарбал всех пленных и захваченные суда отослал в Карфаген, а военачальника Ганнибала с тремя десятками пентер отправил в рейд к Панорму. Пунийцы разграбили окрестности города и захватили огромные запасы зерна, заготовленные для римской армии. Погрузив зерно на корабли, Ганнибал вернулся в Дрепан (Diod. XXIV, 1).

Весть о разгроме римского флота вызвала ликование в Карфагене. Правительство оценило значение победы и, чтобы закрепить успех, прислало в распоряжение Артабала 70 боевых кораблей под командованием Карталона. Карфагеняне планировали полностью завладеть господством на море.

4. Боги гневаются на Рим. 249 г. до н. э

Поражение в битве при Дрепане должно было остудить наступательный порыв римлян, но куда там! Полибий четко обозначил дальнейшие намерения квиритов: «Однако и после этих неудач римляне до того были преисполнены жаждою всемирного владычества, что изыскивали все средства, какие были в их власти, дабы продолжать борьбу без перерыва» (I, 52). И если насчет фантазий сенаторов о всемирном владычестве историк явно погорячился, поскольку время для этого еще не пришло, то по поводу их желания продолжать борьбу он не ошибся. После того как Публий Клавдий был разгромлен Атарбалом, на сцену вышел его коллега, Луций Юний Пулл.

Поскольку римская армия продолжала осаждать Лилибей, то на Луция Юния была возложена обязанность доставить в ее расположение запасы продовольствия и воинского снаряжения. Был сформирован караван из 80 грузовых судов, который должны были прикрывать 60 боевых кораблей, недавно спущенных на воду. Но страх перед победоносным карфагенским флотом был так велик, что когда консул прибыл в Мессану, то приказал увеличить количество судов сопровождения до 120 и только после этого отплыл в Сиракузы (Polyb. 52). Там Пулл узнал,