Трафальгарский ветер - Форестер Сесил Скотт Страница 62

— Вы доставили мне преогромное удовольствие поработать с первым образцом подобного рода, сэр, — сказал он, намекая на добытый Хорнблоуэром секретный пакет, — поэтому я счастлив оказать вам такую незначительную услугу, тем более, что эти лежебоки в Канцелярии совсем обленились, и их давно пора было приструнить.

Вот как случилось, что капитан впустую израсходовал пять дней своего драгоценного отпуска. Впрочем, не совсем впустую: как уже было сказано, он все-таки приобрел для Марии шаль, приведшую ее почти в молитвенный экстаз.

После пылких восторгов первой встречи семейная жизнь быстро вошла в наезженную колею. Преувеличенное внимание и мелочная опека жены уже на третий или четвертый день по возвращении начали тяготить Хорнблоуэра. Он вспомнил о рекомендации мистера Марсдена, по сути равнозначной приказу, и решил поискать себе учителей.

Революционный пожар во Франции заставил множество аристократов покинуть родину и обосноваться в соседних странах. Как и следовало ожидать, значительная часть эмигрантов осела в.Англии. Те, кому удалось вывезти какие-то средства, вели прежний или близкий к прежнему образ жизни. Другие же, кого обстоятельства вынудили бежать без гроша в кармане, устраивались в меру своих возможностей и способностей. Многие открывали частные школы с обучением французскому языку, хорошим манерам, придворному этикету, танцам, фехтованию, верховой езде и тому подобным, полезным и не очень, вещам. Перед поступлением на службу у Хорнблоуэра тоже был учитель из «бывших», научивший его языку, фехтованию и этикету, однако не преуспевший в преподавании музыки и танцев по причине полного отсутствия у юного Горацио музыкального слуха. Пускаясь на поиски наставников, капитан испытывал странное чувство трепета, напомнившее ему юность и первые уроки месье Антуана, провинциального дворянина из Нормандии, чей замок был разграблен, а семья бесследно исчезла. Заглянув в полицейский участок, расположенный рядом с Извозчичьей Аллеей, где его семейство снимало скромную квартирку, капитан без труда узнал, что в Плимуте целых полторы дюжины заведений, в которых владельцы предлагают уроки фехтования, верховой езды и военного дела. Даже для портового города, кишевшего офицерами флота, такое количество казалось чрезмерным. А вот узнать адрес хотя бы одного преподавателя испанского языка Хорнблоуэру в полиции не удалось. Добродушный констебль дал ему совет поместить объявление в местную газету. Горацио решил так и поступить, а пока отправился по ближайшему адресу из врученного констеблем списка. Уже вторая попытка принесла успех. Шевалье де Мерекур, бывший офицер гвардии покойного короля Людовика XVI не только записал Хорнблоуэра на ускоренный курс фехтования, стрельбы и верховой езды, но и нашел для него учителя, а точнее сказать учительницу испанского языка. Ею оказалась жена шевалье, испанка по происхождению, невзрачная на вид особа неопределенного возраста. Капитан не стал торговаться по поводу платы за уроки, памятуя о разрешении мистера Марсдена предъявить счет в портовую контору, но на всякий случай решил зайти туда и проверить, получено ли подтверждение из Адмиралтейства. События последних дней заставили его не раз вспомнить выражение: «Status in statu [20]». Король, Премьер-Министр, Первый Лорд Адмиралтейства имели полное право отдать любой приказ, но огромная армия мелких чиновников, на чьи плечи ложилось его выполнение, имела такую же возможность саботировать или игнорировать любое начинание.

Договорившись на завтра о начале занятий с месье де Мерекуром, Хорнблоуэр, довольный собой, направился домой. По пути он завернул в порт, собираясь заглянуть в контору и выяснить вопрос об оплате за уроки, а заодно узнать свежие новости. С подтверждением все оказалось в порядке. Клерк показал Горацио предписание за подписью Лорда-Казначея, в котором содержалось распоряжение «оплатить любые счета на имя капитана Флота Его Величества Горацио Хорнблоуэра на сумму до пятидесяти фунтов стерлингов, но не превышающую оную». Отлично! Теперь он на законных основаниях мог уходить из дома, ссылаясь на служебные обязанности. Само собой разумеется, Мария и не подозревала о предстоящем ему испытании. Он только намекнул ей, что придется тренировать группу испанских эмигрантов для возможной десантной операции, обосновав этим необходимость уроков языка и фехтования. Мария не стала задавать бесполезных вопросов, лишь робко поинтересовалась, не очень ли это опасно. Хорнблоуэр поспешил заверить ее, что никакой опасности нет, так как лично он не собирается высаживаться на берег вместе с эмигрантами.

Когда Хорнблоуэр собрался покинуть территорию порта и направился к воротам, взгляд его упал на группу военных моряков, спешивших в сторону конторы. Фигура одного из них показалась ему до боли знакомой. Он резко повернул и двинулся наперерез. Несколько шагов — и сомнений больше не осталось…

— М-р Буш! — окликнул Горацио возглавлявшего процессию лейтенанта.

Буша будто в землю вогнали, он так резко остановился, что следующий за ним по пятам мичман Каргилл едва-едва не налетел на него.

— Добрый день, м-р Буш! М-р Каргилл… М-р Прауз… Рад снова видеть вас, джентльмены…

Буш, не скрывая радости от встречи, крепко пожал протянутую капитаном руку. Остальные, большинство которых составляли бывшие офицеры «Пришпоренного», тоже были рады приветствовать прежнего командира.

— Поздравляю вас, сэр, — сказал Буш, бросив взгляд на эполет, украшающий теперь уже не левое, а правое плечо Горацио (в первый же день по приезде в Плимут Хорнблоуэр, по настоянию Марии, заказал себе новый мундир и эполеты с настоящим золотым шитьем, а пока она просто перешила старый с одного плеча на другое).

— Благодарю, м-р Буш, — сказал Хорнблоуэр и тут же перевел речь на другое, не желая распространяться о себе. — Как дела у вас с новым назначением, м-р Буш?

— Прекрасно, сэр, — бодро ответил Буш. — Мы все как раз топаем за предписаниями. Получили назначение на «Дерзновенный», 74 орудия. Я — вторым лейтенантом, м-р Прауз — помощником штурмана, остальные на прежние должности. Так что нас тоже можно поздравить, сэр. И двух недель не пришлось сидеть на половинном жалованье, сэр. Повезло!

— Повезло, — согласился капитан, по собственному опыту зная, как трудно получить место боевому офицеру без связей даже в военное время. — Когда отплываете?

— На следующей неделе, сэр, — ответил Буш. — Куда — знает только капитан, но во всех местных пивных называют Кадис, сэр. Пойдем на усиление Колдера и Коллингвуда. «Дерзновенный» вывели из консервации, и работа на нем идет сейчас полным ходом. Говорят, еще парочку кораблей собираются выводить, только пока неизвестно, какие именно. Быть может, еще встретимся, сэр? — Буш вопросительно взглянул на Хорнблоуэра, намекая на возможное получение им под командование одного из этих судов.

— Все может быть, м-р Буш. Желаю вам всем удачи и побольше призов, джентльмены. Прощайте, не смею вас больше задерживать, — распрощался с бывшими сослуживцами Хорнблоуэр; Буша он отвел в сторонку и пригласил его зайти в гости вечерком, если, конечно, позволят служебные обязанности.

— Благодарю вас, сэр, — сказал тот с сомнением в голосе. — Буду очень рад распить с вами бутылочку по случаю вашего долгожданного производства, но вы же знаете…

Хорнблоуэр хорошо знал, что имеет в виду Буш. По приказу Адмиралтейства, капитан и офицеры боевого корабля, готовящегося выйти в море, могли покидать судно только в исключительных обстоятельствах или по распоряжению вышестоящего начальства. Он сам столкнулся с этой досадной необходимостью, когда принимал «Пришпоренный», и только доброта адмирала Корнуоллиса позволила ему провести последние ночи перед отплытием с Марией, только что ставшей его женой. Да и обязанностей у второго лейтенанта линейного корабля перед отплытием всегда было предостаточно. Ничего, пусть даже не доведется еще раз увидеться, все равно он испытывал радость за Буша и других, чувствуя себя в какой-то мере ответственным за их дальнейшую судьбу. Второй лейтенант, конечно, не бог весть что, особенно после двухлетнего пребывания старшим офицером. Но и линейный корабль не чета малышу «Пришпоренному» с его 20 пушками. К тому же, на войне всякое случается, а там кто знает, не суждена ли Бушу самостоятельная команда, пускай временная? А если отличится, дойдет дело и до производства в следующий чин… Одним словом, Горацио, как уже было сказано, от души радовался новому назначению старого друга. К этому чувству примешивалась грусть от скорого расставания и легкая зависть к уверенным в своем будущем бравым парням, для которых все уже определилось, в то время как его собственное будущее оставалось неясным и тревожным.