Адмирал Хорнблауэр. Последняя встреча - Сесил Скотт Форестер Страница 62

– Вы пустили ее, как только их заметили?

– Да, сэр. Конечно, сэр.

– Вы не подумали, что французов она тоже всполошит?

– Я думал, вы этого и хотите, сэр.

Хорнблауэр с презрением отвернулся. Коул от страха перезабывал все приказы.

– С наветра приближается шлюпка, сэр, – доложил кто-то; его белая рубаха смутно различалась в предрассветных сумерках.

Коул взволнованно бросился на бак. Когда Хорнблауэр его нагнал, тот стоял у недгедсов, вглядываясь в шлюпку.

– Эй, на шлюпке! – крикнул Коул в рупор.

– Есть! – донеслось по ветру.

Правильный ответ с шлюпки, в которой находится офицер. Это был тендер под люгерным парусом. На глазах у Хорнблауэра парус нерасторопно убрали, и шлюпка на веслах двинулась к «Ворону». Поравнявшись с носом шлюпа, тендер все так же неуклюже повернул к борту.

– Солдаты! – заорал Коул, взволнованно указывая пальцем на шлюпку. – У пушек стоять! Эй, не приближайтесь!

Хорнблауэр видел кивера и перекрещенные ранцевые ремни – надо думать, именно такие кошмары и преследовали всю ночь Коула. Из-за борта донесся спокойный английский голос:

– Отставить! Это тендер «Лотоса» с пленными.

Говорил определенно Первис. Хорнблауэр прошел на шкафут и глянул вниз. На корме сидел Первис, на веслах – британские матросы в клетчатых рубахах, но все остальное место занимали солдаты – испуганные и угрюмые. На носу тендера стояли четверо морских пехотинцев с ружьями на изготовку, чтобы пленным не вздумалось бунтовать.

– Отправляйте их на корабль, – распорядился Хорнблауэр.

Пленные перелезали через борт на палубу, где их встречали ухмыляющиеся матросы, и озирались по сторонам. Первис тоже перемахнул через борт и откозырял Хорнблауэру.

– Они вроде все немцы, сэр, не французы. Мы сняли их с баржи. Пришлось по ней долго стрелять – мы разнесли ее в куски, мы и другие шлюпки. Они идут за нами, сэр, с остальными пленными.

– Вы захватил всего одну баржу?

– Да, сэр. Остальные повернули назад, как только с «Ворона» пустили ракету. Но у нас сотни две пленных, да и убили мы никак не меньше сотни.

Захвачена одна-единственная баржа с двумя сотнями солдат, в то время как Хорнблауэр рассчитывал по меньшей мере на десяток барж и три тысячи пленных. А Первис по простоте душевной гордится своей добычей.

– Вот один из их офицеров, сэр.

Через борт устало перебирался офицер в голубом мундире.

– Кто вы, сэр? – спросил Хорнблауэр по-французски.

Тот на мгновение опешил, потом с запинкой ответил на том же языке:

– Лейтенант фон Бюлов, Пятьдесят второй пехотный полк.

– Французская пехота?

– Короля Пруссии, – твердо ответил офицер с лающим тевтонским призвуком в слове «Пруссия»; он явно оскорбился, что его приняли за француза.

Итак, Макдональд не стал отправлять французов в столь опасное предприятие. Этого и следовало ожидать: последние десять лет Бонапарт воюет все больше за счет союзников.

– Я распоряжусь, чтобы вас покормили, – сказал Хорнблауэр. – Прикажите своим солдатам, чтобы они сели вот там, у борта.

Удивительно, как при первом «ахтунг!» мокрые измученные солдаты вытянулись по струнке. Судя по виду, многие из них долго пробыли в воде, прежде чем сдаться. Хорнблауэр приказал, чтобы их покормили. Тем временем подходили еще шлюпки, и каждая выгружала свою порцию пленных. Двести пленных на тесной палубе «Ворона» являли собой занятное зрелище. Коул приказал развернуть и направить на них две погонные каронады. Обе были заряжены картечью, у каждой стоял канонир с зажженным фитилем. Матросы, по-прежнему ухмыляясь, ходили между рядами пленных, раздавая пиво и сухари.

– Гляньте, как они едят, сэр! – воскликнул Первис. – Вон тот – накинулся на сухарь, словно волк на кость. Черт побери, уже сжевал! Верно говорят, сэр, что Бони не кормит своих людей.

Французская армия обходится тем, что реквизирует в занятых деревнях. Шестидесятысячное войско Макдональда уже две недели стоит под Ригой, в малонаселенном краю. Вероятно, оно уже на голодном пайке. Каждый лишний день осады приносит огромные потери в живой силе, и, хотя Бонапарта потери не останавливают, может прийти день, когда у него не останется солдат – даже пруссаков, даже итальянцев. Тем обиднее, что не уничтожена вся дивизия. Хорнблауэр винил в провале себя: нельзя было поручать ничего ответственного истеричной старухе Коулу. Надо было самому перебраться на «Ворон». С другой стороны, правый берег, который он поручил Викери, не менее важен, и «Несравненной» следовало находиться посередине, чтобы координировать действия флангов. Допустим, он поменял бы Коула и Викери местами. Викери, конечно, не захлопнул бы мышеловку слишком рано, но вот сумел бы Коул удержать ее закрытой? Если бы правый берег Двины стерег Коул, там сейчас могли бы находиться пять тысяч пруссаков. Хорнблауэр горько жалел, что не знал точно, когда Макдональд отправит баржи. С таким же успехом он мог жалеть, что не в силах достать луну с неба.

– Мистер Коул, – сказал Хорнблауэр. – Сигнальте «Несравненной»: «Коммодор – капитану. Следую в Ригу с пленными». Затем шлюпки можно отправить к их кораблям, а вас я попрошу любезно поднять якорь.

Хорнблауэр вновь стоял на галерее, опоясывающей купол даугавгривской церкви.

– Вот то, о чем я вам говорил, сэр, – произнес Клаузевиц, указывая вперед.

За русскими укреплениями тянулась длинная бурая линия – траншея, вырытая французами за ночь. Макдональд – деятельный полководец: он приказал копать ее тогда же, когда отправил пруссаков на правый берег Двины. Тот план провалился, зато здесь достигнут значительный успех.