Кристиан Жак - Возвращение фараона Страница 63

Так Бел-Тран, сам того не ведая, спас врага, которому желал гибели.

– Мне необходимо переговорить с вами без промедления, – объявил глава Двойного Белого дома. Его торопливая речь и суетливые жесты весьма раздражали павиана – он недовольно заворчал.

– Это так срочно? – выразил недоумение визирь.

– В вашей приемной меня известили, что вы отменили аудиенции на много дней вперед.

– Неужели я обязан давать вам отчет о том, как я намерен распоряжаться своим временем?

– Положение очень серьезно: я обращаюсь к богине Маат!

Бел-Тран не стал бы произносить подобные слова просто так в присутствии множества свидетелей, среди которых был и верховный страж. Заявление звучало настолько серьезно, что визирь был вынужден согласиться принять его просьбу.

– Маат ответит вам согласно ритуалу. Будьте у меня в два часа.

Ветер внезапно стих. Павиан задрал голову вверх. Поглотитель теней распластался на крыше и ползком отодвинулся от края. Так он и пролежал – ничком, не поднимая головы, – некоторое время. Потом услышал шум отъезжающей колесницы и закусил губу до крови.

Визирь поздравил Бака, своего личного секретаря. Трудолюбивый и старательный юноша сумел удивительно точно изложить суть дела, не допустив ни малейшей неточности. Бак выразил надежду, что Пазаир и в дальнейшем будет доверять ему составление указов, дабы быть безупречным и в глазах подчиненных, и в глазах народа.

– Я очень доволен твоей работой, Бак, но полагаю, что тебе лучше перейти в другое ведомство.

Юноша побледнел.

– Какую ошибку я допустил?

– Ни единой.

– Скажите мне откровенно, молю вас.

– Ни единой, повторяю тебе.

– Тогда почему вы хотите отказаться от моих услуг?

– Ради твоего же блага.

– Моего блага? Но я счастлив находиться подле вас. Может быть, я кого-нибудь обидел?

– Твоя скромность и вежливость расположила к тебе всех писцов.

– Не скрывайте от меня правды.

– Хорошо. Было бы гораздо разумнее держаться тебе подальше от меня.

– Но я не хочу!

– В ближайшем будущем меня ждет множество опасностей, Бак. Меня и всех, кто ко мне приближен.

– И причина этого Бел-Тран, не так ли? Он хочет погубить вас.

– Не имеет смысла разделять мою участь; в любом другом ведомстве ты будешь в безопасности.

– Подобное малодушие мне не по сердцу. Что бы ни произошло, я остаюсь с вами, – твердо заявил Бак.

– Ты слишком молод. К чему губить собственную карьеру?

– Мне нет дела до карьеры. Вы доверились мне, я доверяюсь вам.

– Ты понимаешь, что поступаешь неосторожно?

– А вы на моем месте поступили бы по-другому?

Пазаир помолчал немного, глядя на юношу, затем сказал:

– Исправь указ о посадке деревьев в северном квартале Мемфиса. Никто не должен занимать под постройки места, предназначенные для деревьев.

Обрадованный Бак с благодарностью посмотрел на визиря и принялся за работу. На лицо его набежала тень, когда он увидел входящего в комнату Бел-Трана.

Пазаир сидел скрестив ноги и писал распоряжение правителям номов: из-за скорого разлива Нила им следовало проверить состояние плотин, каналов и прудов, задерживающих воду.

Бел-Тран, облаченный в новые одежды с широкими складками, стоял молча и ждал, когда Пазаир освободится.

– Я слушаю вас, – сказал визирь, не поднимая головы. – И прошу вас не терять времени на бесплодную болтовню, переходите прямо к сути дела.

– Знаете ли вы, как велика ваша власть?

– В первую очередь я знаю свои обязанности.

– Вы занимаете верховный пост, Пазаир. Когда самыми высокими особами совершаются преступления против государства, именно вам надлежит восстанавливать справедливость.

– Я не люблю пустых намеков.

– Я буду говорить прямо: вам одному дано право судить членов царского дома и самого фараона в случае, если они предают интересы своей страны.

– Вы осмеливаетесь говорить о предательстве?

– Рамсес виновен.

– Кто его обвиняет?

– Я, желая, чтобы честь нашей страны оставалась незапятнанной. Отослав нашим друзьям в Азию золото низкого качества, Рамсес поставил под угрозу договор о мире. Пусть он предстанет перед судом.

– Но это золото отослали вы! – возмутился Пазаир.

– Фараон никому не позволяет вмешиваться в свои отношения с Азией. Неужели можно предположить, что какой-нибудь из сановников действовал по своей воле?

– Как вы и сказали, у меня есть право восстановить справедливость, и я ее восстанавливаю: Рамсес не виновен, я его оправдываю!

– Я представлю доказательства его вины. В качестве визиря вы обязаны будете принять их к сведению и начать судебное разбирательство.

– Изучение дела будет весьма долгим.

Бел-Тран покраснел от злости и воскликнул:

– Неужели вы не понимаете, что я даю вам последний шанс?! Выступив обвинителем фараона, вы спасетесь сами. Самые влиятельные люди на моей стороне. Рамсес остался в одиночестве, его оставили все.

– С ним остался его визирь.

– Ваш преемник накажет вас за предательство.

– Положимся на Маат, отдадимся в ее руки.

– Вы заслужили свою горькую судьбу, Пазаир.

– Свитки наших деяний, моих и ваших, лягут на весы в другом мире.

Бел-Тран вышел, а Бак передал визирю послание весьма необычного содержания.

– Я подумал, что это письмо вам следует прочитать как можно быстрее.

Пазаир прочитал письмо и сказал:

– Ты прав. Хорошо, что я ознакомился с ним до своего отъезда.

Маленькое селение неподалеку от Фив, казалось, дремало в тени пальм, защищавших его от жарких лучей майского солнца. Но нет, отдыхали только волы и ослы, а все жители столпились на пыльной площади, где заседал местный суд.

Сельский староста решил наконец покончить с делом старого пастуха Пепи, дикаря, живущего на отшибе среди ибисов и крокодилов, который забивался в гущу папирусов, как только видел сборщика налогов. Вот уже много лет старик не платил налогов, и сельский староста потребовал забрать у него в качестве платы жалкий кусок земли в несколько локтей на берегу реки и сделать его собственностью деревни.

Опершись на суковатую палку, старик стоял на пороге своей хижины, дожидаясь, когда будет рассмотрено его дело. Деревенский судья, приятель старосты и давний враг Пепи, даже не собирался выслушать старика, хотя жители настаивали на этом.

– Судья постановил: решено...

– Мало оснований для решения.

– Кто осмелился меня прерывать?

Пазаир выступил вперед:

– Я! Визирь Египта.

Все узнали Пазаира, ведь он начал свое восхождение с поста судьи в селении, где родился. Изумленные и обрадованные, они низко поклонились ему.