Синтия Хэррод-Иглз - Шевалье Страница 64

Альена проницательно посмотрела на Карелли.

– Правда, что король Людовик намеренно провалил дело?

– Не знаю, – ответил Карелли.

Это было похоже на правду, но если это и так, какая польза рассуждать теперь об этом.

– Я не знаю. Мы очень многое потеряли, не только деньги.

– Да, Карелли, я в курсе, – ласково сказала Альена. – Принцесса Анна объявила каждого участника экспедиции виновным в измене. Теперь ты никогда не сможешь вернуться домой.

Карелли почти рассмеялся этому.

– В этом смысле мне не стало хуже, чем было раньше.

– Интересно, как это скажется на нашей матушке, – проговорила Альена. – Надеюсь, с ней все будет в порядке.

Карелли не хотел думать об этом. Он помедлил, потом сказал:

– Альена, почему бы тебе не поехать в Венецию и не жить с Морисом? Я могу тебя туда отвезти, до своего возвращения на службу. Ты была бы там счастлива, я уверен. По крайней мере ты жила бы в кругу своей семьи.

Альена посмотрела на него с удивлением. Она давно поняла, что он не чувствовал себя полностью свободным в ее обществе, и была тронута его заботой о ее благополучии.

– Спасибо, брат, но я не могу уехать. Мое место с королем и моей принцессой, я не смогла бы покинуть их, особенной сейчас.

Они не успели поговорить, как к ним в уголок старой детской, где они уединились, подошел король.

Он остановился, завидя их.

– Я сожалею, я бы не хотел... я не знал, что вы здесь.

– Не беспокойтесь, что вы нас прервали, – улыбнулась Альена.

– Во дворце уединение найти нелегко, – заметил король. – Я сожалею, если помешал вам. Но поскольку я нашел вас, возможно, я могу поговорить с вами. Я бы хотел знать...

Он колебался, переводя взгляд с Карелли на Альену. Карелли деликатно спросил:

– Да, сэр?

– Граф, как вы думаете, найдется ли для меня место в армии короля Франции? Я чувствую себя очень подавленным, и меня гложет тревога. Я не могу выносить праздность, особенно после... Это все в моей душе и ничто не может меня отвлечь.

– Я уверен, его величество будет восхищен, сэр, – ответил Карелли.

Король посмотрел на Альену.

– Я знаю, что вы думаете. Что я не должен покидать мою мать и сестру в такое время. Но как я могу им быть полезен? Я не в состоянии развлечь их, ибо сам печален. А мое присутствие ложится бременем на их пенсию. Разве не лучше будет, если я займусь чем-нибудь, чтобы поддержать себя и сохранить присутствие духа?

Он выглядел действительно озабоченным и хотел знать ее мнение. Когда Альена обратилась к нему, она говорила как равная с равным, и Карелли понял, что было нечто большее в ее отношениях с королем, чем он мог предположить.

– Вы уже решили, поэтому я дам вам такой ответ, какой вы ждете от меня. Да, было бы лучше для вас быть занятым каким-нибудь делом, при условии, что из-за этого вы не станете пренебрегать государственными вопросами. Вы знаете, что ваша мать и сестра будут сильно скучать по вас, но вы также уверены, что их жизнь в ваше отсутствие может продолжаться без больших перемен.

Король, казалось, успокоился и улыбнулся Альене с благодарностью.

– Значит, я обращусь с просьбой к королю Людовику как можно скорее. Полагаю, мне необходимо получить некоторый военный опыт, прежде чем я снова попытаюсь отвоевать свой трон. В конце концов, когда шотландцы выйдут с оружием в руках, я должен буду возглавить их в борьбе против моих врагов, и было неразумно не знать военного искусства и полагаться на чужой опыт.

– Вы правы, сэр, – одобрил его Карелли. – Кампания во Фландрии в этом году даст вам опыт, в котором вы нуждаетесь, если только можно руководствоваться прошлым.

Король одарил его сияющей улыбкой.

– Я не забываю, милорд, кто был ваш дед. Я надеюсь, вы дадите мне добрый совет и руководство, когда мы вместе будем служить в кавалерии.

Карелли поклонился.

– Я буду польщен оказать вам помощь, сэр, если смогу.

В душе он улыбался, поскольку шевалье Сент-Георг ничем не отличался от любого другого юноши знатного происхождения, томимого жаждой славы и стремящегося сменить надушенное бездействие гостиной на восторг битвы, какие бы извинения он ни произносил.

Король ушел, и только после этого Карелли заметил печаль в глазах Альены и понял, что значит для женщин королевской семьи, если король оставляет их. Он вновь повторил свое предложение сопровождать ее в Венецию.

– Теперь, когда король покидает Сен-Жермен, у тебя нет причины оставаться здесь.

– Еще больше причин, чем раньше, – ответила она. – Я не могу покинуть сейчас мою принцессу.

Летом 1708 года отец Коул попросил разрешение отлучиться на два месяца, чтобы навестить больную сестру. Причины сочли извинительными, хотя Дейви искренне сомневался в этом. Но он обрадовался отсутствию священника, так как это позволило ему временно принять на себя некоторые заботы о Джемми. Дейви так и не нашел своего места с Морлэнде, поскольку, когда Матт говорил, что не знает, какое бы дело он хотел поручить Дейви, он говорил правду. Дейви чувствовал себя неловко, находясь где-то между слугами и семьей. Никто, похоже, не знал, как обращаться с ним, можно ли ему давать указания, или нет. Он выполнял случайную работу тогда, когда в нем появлялась нужда. Чистил Звезду, чистил и чинил одежду Матта, ездил по поручениям, писал письма или мягко удалял от Матта настойчивых просителей. Он представлял себя иногда оруженосцем средневекового рыцаря. Если бы они поехали вместе сражаться, он бы нес оружие Матта, он бы стал Бедивером для Матта-Артура[34]. Матт, не замечая ничего вокруг, не видел неопределенного положения Дейви и обращался с ним больше как с другом, нежели как со слугой, благодаря его за все, что бы он ни сделал, и спрашивая его совета как по семейным делам, так и по политическим вопросам.

Когда графиня приехала весной в Шоуз, Дейви обрел друга в Хлорис. Дом в Шоузе был уже почти закончен, во всяком случае для проживания там графини. Графиня переехала туда в марте. Она нырнула в Шоуз, как лиса в нору, не рискуя выглянуть наружу в течение нескольких недель. Причина обнаружилась, когда пришло известие о неудавшемся вторжении, и когда в апреле королева Анна объявила вне закона всех, кто в нем участвовал. Обитатели Шоуза затаились, стараясь не привлекать к себе внимания, и тень опасности висела над ним несколько дней. Но в дальнейшем выяснилось, что имя Челмсфорда не было в списке, и Шоуз вздохнул с облегчением и снова распахнул двери.

Именно тогда Дейви и встретил Хлорис. В ходе разговоров она поведала ему, что однажды была в сходном положении.

– Старый хозяин Ральф обычно говорил, что я придворный шут госпожи, – рассказывала Хлорис. – Когда я впервые прибыла к ней, меня наняли как кормилицу к ее малышам. Но это были не все мои обязанности, хотя никто, кроме старого хозяина, не мог поставить меня на другую работу. Сейчас, я думаю, меня можно считать горничной, но и это не так, как и все остальное.