Адмирал Хорнблауэр. Последняя встреча - Сесил Скотт Форестер Страница 64

Хорнблауэр шагнул обратно на свою половину галереи, и в этот миг, под тихое поскрипывание рулевых петель, ему пришла мысль. Он так и замер с одной ногой на весу. Потом все-таки усилием воли поставил ее на палубу, вошел в каюту и кликнул вестового.

– Мои приветствия вахтенному офицеру, и попросите его просигналить, чтобы мистер Маунд с «Гарви» явился ко мне немедленно.

Маунд вошел в каюту, молодой, исполненный ожиданий и в то же время прячущий свой пыл за деланой беззаботностью. Пока они обменивались приветствиями, Хорнблауэра осенило: Маунд копирует его манеру. Вот откуда эта нарочитая неспешность! Более чистосердечной лести нельзя было вообразить – она означала, что молодой лейтенант считает его чуть ли не героем, да что там, настоящим героем, которому стоит подражать. Мысль эта заставила Хорнблауэра сухо улыбнуться, пока он предлагал Маунду сесть, и сразу забылась, едва они перешли к делу.

– Мистер Маунд, вы знаете, как продвигаются французские осадные работы?

– Нет, сэр.

– Тогда давайте посмотрим карты. Вот тут у них прорыты траншеи, здесь стоят пушки. Основной фланг и обоз – вот за этим валом. Если бы мы могли провести кечи в залив, мы бы разбомбили и то и другое.

– Мели, сэр, – с сожалением произнес Маунд.

– Да, – ответил Хорнблауэр. Он не смог отказать себе в удовольствии выдержать эффектную паузу, перед тем как произнести ключевое слово. – Но осадку можно уменьшить камелями.

– Камелями! – воскликнул Маунд, переваривая услышанное. В следующий миг лицо его осветилось. – Клянусь Богом, сэр, вы правы!

Камели – средство уменьшить осадку корабля: наполненные балластом суда прочно принайтовливают к обоим бортам, а затем разгружают, так что они, всплывая, поднимают и сам корабль. Маунд уже продумывал детали.

– В Риге есть баржи и лихтеры, сэр. Нам их дадут, можно не сомневаться. Для балласта возьмем песок, его тут много, или зальем воду, а потом откачаем помпами. С двумя большими лихтерами я могу уменьшить осадку «Гарви» на пять футов – да хоть совсем оторвать его от воды. У лихтеров грузоподъемность – двести тонн, а осадка у порожних – меньше двух футов.

Пока Маунд говорил, Хорнблауэру вспомнилось затруднение, о котором он поначалу не подумал.

– А как вы будете держать курс? «Гарви» станет неуправляем.

– Поставлю дополнительную планку на задней кромке руля, сэр, – тут же ответил Маунд. – Если сделать ее достаточно большой, она повернет что угодно.

– «Дайте мне рычаг, и я переверну землю», – процитировал Хорнблауэр.

– В точности так, сэр. А в лихтерах выпилю отверстия для весел. Ветром сносить будет не больше, чем плот. Если прикажете, сэр, могу приступить немедленно.

Маунд говорил с жаром десятилетнего мальчишки, от его напускного спокойствия не осталось и следа.

– Я отправлю записку губернатору, – сказал Хорнблауэр. – Попрошу четыре лихтера. Даже шесть, на всякий случай. Даю вам час на составление планов. Можете брать матросов и материалы с «Несравненной» и шлюпов.

– Есть, сэр.

Надо было спешить, потому что в тот же вечер залив огласили выстрелы – не угрожающее рычание полевой артиллерии, которое они слышали раньше, но низкий рев осадных пушек: неприятель на пробу открыл огонь из установленных в траншее тяжелых орудий. На следующее утро, как раз когда Хорнблауэр вышел на шканцы, с берега донесся как будто раскат грома: первый неприятельский залп. Его эхо еще не стихло, как грянул другой, менее стройный, за ним третий, еще более разноголосый, и наконец воздух наполнился беспрестанным грохотом, от которого ухо тщетно ждало передышки. Впередсмотрящий с мачты докладывал, что от вражеской батареи по ветру плывет длинный шлейф дыма.

– Спустите мой катер, – приказал Хорнблауэр.

К «Несравненной» уже были пришвартованы чуть ли не все шлюпки эскадры, нагруженные припасами с кечей. В искристом свете зари катер запрыгал по волнам туда, где стояли на якоре кечи, каждый с двумя лихтерами по бокам. Дункан, капитан «Мотылька», обходил три сцепленных судна на ялике. Поравнявшись с катером, он откозырял Хорнблауэру:

– Доброе утро, сэр, – и тут же, возвращаясь к делу, поднял рупор. – Чересчур высоко нос! Подберите носовой канат еще на пал!

Хорнблауэр велел подвести катер к «Гарви» и, не беспокоя офицеров и команду официальными приветствиями, вспрыгнул на лихтер – практически шагнул, поскольку судно было тяжело нагружено балластом. Маунд стоял на крохотных шканцах, ногой проверяя натяжение каната, обмотанного вокруг кеча и лихтеров, по два витка на каждом, на носу и на корме. Канат пришлось позаимствовать на «Несравненной».

– Левая, продолжай! – заорал он.

На каждом лихтере стояли матросы с лопатами, по большей части сколоченными на скорую руку из чего попалось. Как только Маунд отдал приказ, с левого лихтера начали выбрасывать песок за борт. Пыльные облака поплыли к корме. Маунд вновь проверил натяжение каната.

– Правая, продолжай! – крикнул он, затем, увидев подходящего коммодора, отсалютовал.

– Доброе утро, мистер Маунд, – сказал Хорнблауэр.

– Доброе утро, сэр. Как видите, балласт приходится выбрасывать постепенно. Я так облегчил нашу старушку, что она опрокинется, только дай.

– Ясно, мистер Маунд.

– Русские очень быстро прислали лихтеры, сэр.

– Ничуть не удивлен, – ответил Хорнблауэр. – Слышите, как бьет французская батарея?

Маунд прислушался и, очевидно, впервые различил канонаду. Он так погрузился в работу, что до сих пор не замечал грохота пушек. По серому небритому лицу было ясно, что он не отдыхал с тех пор, как вчера днем Хорнблауэр изложил ему свой план. За это время с обоих кечей сняли припасы и доставили на них канаты. В темноте подошли лихтеры, и суда