Максим Войлошников - Декабрист Страница 65

Начался аврал. Суда установили борт-о-борт. На шхуну перенесли некоторые припасы (основной груз был уложен заранее), на борт перебрался лейтенант Кротов с десятком людей, составлявших его команду, и Ломоносов со своими товарищами. Маленькая шхуна была совсем не то, что бриг, — на ней было тесно трем десяткам людей. А еще с палубы брига на шхуну перегрузили морской баркас, якобы для исследований, — но на самом деле Литке отдал его людям Ломоносова для плавания по реке Оби. Шхуна отчалила, направившись на восток, в Карский пролив. К вечеру даже с «вороньего гнезда» на мачте «Новой Земли» не стало видно парусов «Енисея».

Бриг пошел к северу, чтобы предпринять еще одну попытатку обогнуть архипелаг, что одному или двум поморам удалось в прошлом веке. Но и в этот раз судьба была к «Новой Земле» неблагосклонна, и они уперлись во льды, не дойдя до северного мыса архипелага.

Ветер продолжал быть попутным для «Енисея», море чистым, а белые полярные ночи позволяли продолжать плавание круглые сутки, не опасаясь напороться в темноте на пловучие льды. Последующие дни море было свободно. Затем им пришлось идти на север, чтобы обогнуть огромный, протяженностью в триста миль полуостров Ямал. В старое время поморы пересекали Ямал у его основания, по тундровым речкам и волоку между ними. Но к началу XIX века этот маршрут позабыли. На шхуне много разговоров велось о знаменитой Северной экспедиции, шлюпы которой прошли здесь в 1737 году. Значительная часть сведений со времен Мангазейского хода была к той поре утеряна, поэтому то, давнее, плавание люди с «Енисея» находили настоящим подвигом отечественных моряков. С той героической поры русские мореходы не видали этих мест уже девяносто лет, что заставляло их чувствовать себя первопроходцами.

В Обскую губу они вошли утром, при легком тумане, опустившемся на воду. Сквозь дымку видны были низменные берега полуострова, вдоль которых еще сохранялся лед. На другой стороне, вдалеке, виделась желтая полоска песчаниковых обрывов. Внезапно раздалось улюлюканье: матросы увидели плывущего через пролив белого медведя. Зверь медленно удалялся к берегу…

Плавание по Обской губе продолжалось еще неделю: залив протянулся на восемьсот верст. Редко когда показывались на берегу темные чумы оленеводов. Наконец, берега сблизились, и стало видно устье Оби.

— Господа, дальше я идти не могу: при впадении Оби, по лоции, бар — я посажу судно на банку, — объявил Кротов своим пассажирам.

— Спасибо вам за все! — обнял его Ломоносов. Они спустили на воду баркас со снятым килем, сгрузили туда пожитки и припасы и сошли туда сами. Кротов и его команда прощально помахали руками отходящим, то же сделали Ломоносов и его товарищи.

— Поднять парус! — приказал Чижов, взявший на себя роль капитана суденышка. Оба судна удалялись друг от друга. «Енисей» постепенно исчезал вдали. Никто из людей ни на шхуне, ни на баркасе не знал, что «Енисей» никогда не вернется назад. Он исчез бесследно. Лишь в 1832 году полярный исследователь Петр Кузьмич Пахтусов обнаружил в проливе Маточкин Шар, разделяющем Северный и Южный острова Новой Земли, обломки, безусловно принадлежащие «Енисею» [23]. Вероятно, Кротов решил пройти этим узким проливом и исследовать его. Но льды, внезапно надвинувшиеся с севера, не дали шхуне и ее храброму капитану ни единого шанса на спасение…

Обь в низовьях разлилась на три-четыре версты — противоположные берега еле виднелись. Течение было медленным, и лодка ходко шла вверх под попутным ветром, делая три-четыре узла в час. Коренные берега реки украшали лишь одинокие лиственницы. На следующее утро река свернула на юг и за крутым мысом, на левом берегу, показались церковная колокольня и темные шалашики домов.

— Обдорск [24], — сказал Чижов.

Войдя в устье притока, они причалили к подгнившей пристани. Обдорск, центр обширного Обдорского округа, преставлял собой село из нескольких десятков почернелых изб и амбаров. Двести тридцать лет назад казаки основали острог. Теперь это был центр, откуда управлялись ненецкие земли. Тут проживал ненецкий князь Иван Тайшин и находился земский заседатель. Летом через Обдорск проходили в Обскую губу рыбацкие артели. И лишь зимой, под Рождество, со всей округи съезжались ненцы, расставляя свои чумы, приезжали сибирские купцы, и шел знаменитый торг.

Мореходный баркас, полный людей, привлек к себе внимание немногочисленных местных жителей. Заросший бородой Ломоносов в сопровождении рослых Окулова и Андреева быстро поднялся по косогору. Впереди виднелись избы и длинные бараки продовольственных магазинов [25]. Попавшегося казака он спросил, где начальство. Тот указал большую избу.

…Нил Федорович Монахов был обдорским заседателем последние восемь лет. Был он небогат, и продвижение по службе ему не светило, поскольку поборы с купцов не могли доставить ему сумму, необходимую для перевода на юг или же для досрочного получения следующего, девятого класса чина — капитан-исправника. Он сидел за столом и скучал. После вчерашней водки голова была какая-то несвежая, мысли ворочались тяжело.

В дверь постучали, и, не дожидаясь ответа, согнувшись под притолокой, вошел высокий бородатый мужчина в туземном платье.

«Должно быть, промышленник», — подумал Монахов, размышляя, сколько можно стрясти с визитера.

— Господин исправник! — повысил его в чине пришедший.

— Я земский заседатель, — исправник в уездном Березове, в трехстах верстах выше по Оби, — поправил заседатель.

— Мы с товарищами — зверопромышленники и хотели бы поверстаться в торговые люди. Нельзя ли у вас, господин заседатель, получить для того бумаги обдорских мещан торговцев?

— Да разве же не знаешь, что для паспорта нужно письменное разрешение схода, затем исправник выдает письменный паспорт, и с ним лишь только в губернском правлении выдадут печатный паспорт с печатью? Руки у тебя не крестьянские — не беглый ты? Сейчас велю задержать, для разъяснения!

Пришедший весело засмеялся:

— Куда вам с урядником и четырьмя казаками, господин заседатель! Нас почти два десятка человек, все люди бывалые. Скажите лучше, кто может выписать нам паспорта, чтобы не беспокоить губернскую канцелярию? Паспорта нам нужны — дойти до Кяхты в Забайкалье: наймемся чаем торговать.

— Ну-у… — протянул Монахов, — господин Скорняков, березовский исправник мог бы вам помочь, да только найдутся ли у вас такие деньги? И потом, неизвестных людей он не примет…

— Так напишите нам ручательство для господина исправника, в том, что мы люди надежные. Вот здесь сто рублей, — пришедший выложил на стол увесистый мешочек, в котором что-то приятно звякнуло. — Не знаю, серебром ли вы получаете ваше годовое жалованье или ассигнациями?