Николай Дмитриев - Обязан выжить Страница 66

Миновав путаные переулки старой части города, дядя Викентий вышел на центральный проспект и, машинально глянув вдоль улицы, замер на месте. По асфальтированной полосе проезжей части слаженно троттировали серые в яблоках кони, запряженные в шикарный фаэтон на резиновом ходу.

Темно-красные фасонные вожжи держал в руках старый солдат, грудь которого наверняка звенела от навешанного на нее количества медалей, а за ним, в подкове откинутого верха, сидела молодая, красивая дама, прячась от солнечных лучей под широкими полями модной шляпы. Позади фаэтона, в качестве эскорта, гарцевал на вороном коне стройный офицер.

Дядя Викентий завороженно следил за дивным кортежем, который сначала миновал небольшую старинную площадь с памятником в центре, а дальше развернулся и так же неспешно направился обратно. Слаженный стук копыт приближался, а дядя Викентий так и стоял на тротуаре, не в силах оторвать взгляд от роскошного выезда.

Когда фаэтон поравнялся с дядей Викентием, солдат неожиданно натянул вожжи, и ухоженные лошади, картинно выгнув шеи, заплясали на месте. Дама повернула голову, и дядя Викентий с удивлением узнал в ней жену командующего. Какое-то мгновение она вглядывалась в лицо дяди Викентия и вдруг, совершенно неожиданно для него, пригласила:

— Садитесь же, господин полковник…

— Вы ко мне? — дядя Викентий даже оглянулся, проверяя, не обратилась ли генеральша к кому-нибудь другому, и только после этого возразил: — Я не полковник, сударыня…

— А какое это имеет значение? — дама отогнула поля шляпы так, чтобы они не закрывали лица, и пояснила: — Я заметила вас еще с той стороны и специально приказала вернуться. Могу подвезти. Надеюсь, вы не откажетесь?

— Если так, то это было бы просто невежливо…

Дядя Викентий ступил на подножку, фаэтон качнулся, и, едва новый пассажир оказался на сиденье рядом с хозяйкой, генеральша приказала:

— Трогай!

Чуть позже она улыбнулась дяде Викентию и спросила:

— Вам куда?

— Здесь недалеко… — дядя Викентий показал направление. — Через два квартала цветочный магазин. Вы знаете?

— Конечно, знаю, но, простите, вы что, все еще покупаете для своей дамы цветы?

— Сказать честно, редко, — с усмешкой сознался дядя Викентий и добавил: — К тому же она как раз хозяйка этого магазина.

— Неужели? Мужу сказали, вы недавно приехали, а, глядя на вас, я была уверена, что вы с вашей дамой знакомы минимум лет двадцать.

— Вы немного ошиблись, — дядя Викентий поклонился. — Тридцать.

— О, вы меня заинтриговали… Видимо, не зря весь театр обратил на вас внимание. Впрочем, я догадываюсь, она оказалась здесь после революции?

— Нет, это я со своим полком был тут в ту войну. Ну а потом фронт, контузия и все остальное…

— Подождите, подождите… — открыто удивилась генеральша. — Вы хотите сказать, что все это время она была здесь, а вы там, и несмотря ни на что…

— Да, да, несмотря ни на что, я там оставался один, а она здесь ждала меня.

— Боже, как романтично!

— Какая уж там романтика, — вздохнул дядя Викентий. — Жизнь…

— Вы не удивляйтесь, — генеральша тронула дядю Викентия за руку. — Я же любопытна, как все женщины, а о вас столько говорили… Да, это точно, что тот красивый офицер, который был с вами в театре, ваш племянник?

— Да, он служит здесь, в гарнизоне.

— И, кажется, у него здесь произошло тоже нечто подобное?

— Да, похоже, — дядя Викентий кивнул. — Как ни странно, этот город удивительным образом влияет на нашу судьбу. Вот только я надеюсь, что у них все будет лучше.

— Вы хотите сказать, без столь длительной разлуки?

— Именно…

В этот момент кучер остановил фаэтон у магазина, дядя Викентий встал с сиденья и, легко спрыгнув на тротуар, повернулся.

— Сударыня, я хочу поблагодарить вас за то удивительное ощущение, которое доставил мне ваш выезд. Странно, но у меня такое чувство, словно я на время возвратился в прошлое, которое, несмотря ни на что, я люблю и помню.

— Я тоже, — негромко отозвалась генеральша, и тень от широкополой шляпы как бы сама собой снова опустилась на ее лицо.

Дядя Викентий молча поцеловал руку женщины и еще долго смотрел вслед фаэтону, сопровождаемому молодым офицером, который так ничем и не напомнил о себе за все время этой доверительной беседы…

Яркий солнечный день создавал удивительное ощущение мира и покоя.

Звенели городские трамваи, урчали моторами грузовики, могучие битюги неспешно влекли тяжелые повозки, снабженные тормозами, их обгоняли выездные лошади, запряженные в ландо и фаэтоны, а по самой середине улицы, гудя клаксонами, мчались легковые авто.

Сновали по тротуарам пешеходы, и, несмотря на то что каждый торопился по своим делам, многие из них оглядывались вслед Эле, как и все, возвращавшейся с работы. Неожиданно, возле одной из бесчисленных брам, каждая из которых вела в глухой внутренний дворик, Элю остановил простой сельский парубок.

— Пани, я перепрошую…

— Чего тебе?

Эля остановилась и недоуменно посмотрела на хлопца.

— Я з села, пани… — смущенно сообщил парень. — Привез кое-чего… Продавать. Може, пани подывляться? В мене там и свижина е…

— Да? А где? — заинтересованно спросила Эля.

— Та ось туточки, в браме, — махнул рукой селюк и добавил: — Подвода в мене. Я на базар не успел, то хочь пани щось возьмут…

— Тут, говоришь? — Эля заглянула в проезд и, углядев в глубине селянский воз, сразу же согласилась. — Ну что ж… Пойдем посмотрим.

Эля спокойно вошла в полусумрак проезда, и вдруг чьи-то руки крепко охватили ее сзади, потной ладонью закрыли рот и силой впихнули в боковые двери, явно ведущие в какой-то темный подвал. Отчаянное сопротивление Эли оказалось тщетным, ее грубо поволокли вниз по ступенькам, и довольно быстро она очутилась в маленьком, слабоосвещенном помещении.

Больше всего ее поразило то, что пол и одна стена комнатушки была прикрыты двумя роскошными коврами. В первый момент Эля даже растерялась от такого несоответствия, но уже в следующий момент, едва ей отпустили рот, еще не в силах понять, что случилось, и просто не помня себя от возмущения, она, глядя во все глаза на ковровые узоры, отчаянно выкрикнула:

— Что вы себе позволяете? У меня муж офицер!

— А-а-а, москальска подстилка! — дико прогоготал сзади нее кто-то невидимый и сразу громко приказал: — А ну, хлопцы, докажем красуне, що наши хлопцы не хуже!

С Эли принялись грубо срывать одежду, она отчаянно рванулась и вдруг увидела рядом с собой голых мужиков. Эля зашлась криком, но ей снова заткнули рот, и теперь в подвале было слышно только сопенье, которое все время сопровождалось чьими-то четкими указаниями.