Вальтер Скотт - Приключения Найджела Страница 66

— Я был уверен, — сказал он, — что его немилость будет недолговечной. Лорд Гленварлох выразил радость по поводу их примирения, заметив, что ему было очень мучительно сознание того, что мейстер Гериот из-за него навлек на себя немилость всесильного фаворита и мог даже подвергнуться преследованиям с его стороны.

— Милорд, — сказал Гериот, — для сына вашего отца я сделал бы многое. Но поистине, насколько я знаю самого себя, во имя справедливости я поступил бы так же и пошел бы на такой же риск, на какой я пошел ради вас, в деле, касающемся гораздо менее важного лица. Но так как мы должны расстаться на некоторое время, я предоставляю дальнейшее ведение этого дела вашему собственному благоразумию.

И они сердечно распрощались друг с другом.

В положении лорда Гленварлоха произошли также и другие заслуживающие внимания перемены. При его теперешнем образе жизни и приобретенной им привычке к развлечениям жилище его, расположенное так далеко в Сити, представляло значительные неудобства. Быть может, он стал немного стыдиться своей каморки у пристани возле собора святого Павла, и ему захотелось поселиться в доме, более приличествующем его положению. Для этой цели он нанял небольшую квартиру возле Темпла. Впрочем, он даже немного пожалел о своем поступке, когда заметил, что его отъезд огорчил Джона Кристи и опечалил его радушную и услужливую хозяйку. Первый из них, делавший все с серьезным и мрачным видом, выразил только надежду, что все у них пришлось по вкусу лорду Гленварлоху и что он уезжает не из-за их недостойного невнимания к нему. Но в глазах миссис Нелли блеснула слеза, — когда она перечисляла всевозможные улучшения, которые она произвела в квартире специально для того, чтобы сделать ее более уютной для его светлости.

— Большой корабельный сундук, — сказала она, — перенесли наверх в мансарду лавочника, хотя бедняга едва мог пролезть через узкий проход в восемнадцать дюймов, оставшийся между сундуком и кроватью, и одному богу известно, но только не ей, как спустить его обратно по узкой лестнице. А чтобы превратить чуланчик в альков, пришлось заплатить кругленькую сумму в двадцать шиллингов, а ведь, уж конечно, для всякого другого постояльца, кроме его светлости, чуланчик гораздо удобнее. А все белье, которое она специально для него купила… Но, да будет воля господня, она безропотно покоряется судьбе.

Каждому приятно видеть проявления привязанности к себе, и Найджел, испытывавший неподдельные угрызения совести при мысли о том, что удача заставила его пренебречь неприхотливым жилищем и услугами своих скромных друзей, которые еще совсем недавно выказывали ему подлинное расположение, самыми искренними уверениями и самой щедрой платой, какую он только мог заставить их принять, старался смягчить чувство обиды, вызванное его отъездом, а прощальный поцелуй прелестных уст хозяйки скрепил его прощение.

Ричи Мониплайз отстал от своего господина, чтобы спросить, не сможет ли Джон Кристи в случае необходимости помочь скромному шотландцу вернуться к себе на родину; и получив от Джона заверение в том, что он сделает все возможное для достижения этой цели, прощаясь, сказал, что скоро напомнит ему о его обещании.

— Ибо, — сказал он, — если его светлости еще не надоела лондонская жизнь, я знаю людей, которым она вот как надоела — например, хотя бы мне; и я буду не я, если не увижу Артурово Седло, прежде чем состарюсь на несколько недель.

Глава XIV

Эй, Бинго, Бинго, стой! Сюда! Ко мне!

Проклятый пес! Его и след простыл!

Такой упрямой, своевольной твари

Еще не видел свет! Меня он любит

Сильней, чем нищий любит подаянье.

Но если только на него найдет,

То сладить с ним, клянусь, ничуть не легче,

Чем вымолить улыбку у самой

Мадам Причуды, вашей дамы сердца.

Ричи Мониплайз сдержал слово. На второе или на третье утро после того, как молодой лорд водворился в своем новом жилище, он явился к Найджелу, когда тот собирался одеваться, расставшись с подушкой значительно позже, чем было его обыкновение прежде.

Взглянув на своего слугу, Найджел заметил, что на его торжественном лице собираются тучи, указывавшие на особую важность предстоящего разговора, или на глубокое недовольство, или на то и другое понемногу.

— В чем дело, — спросил он, — что случилось, Ричи? Твое лицо напоминает одну из этих причудливых масок на водосточных трубах, — продолжал он, указывая на готическое здание церкви Темпла, видневшееся в окне.

Ричи повернул голову вправо с такой медлительностью, словно у него была вывихнута шея, и, быстро приняв прежнее положение, ответил:

— Маски здесь, маски там — не об этом я хотел бы поговорить.

— А о чем же ты хотел бы тогда поговорить? — спросил его господин, которого обстоятельства приучили относиться снисходительно к вольностям своего слуги.

— Милорд, — начал Ричи и внезапно закашлялся, как будто слова, которые он хотел произнести, застряли у него в горле.

— Я угадал твою тайну, — сказал Найджел. — Тебе нужны деньги, Ричи. Хватит тебе пока пяти золотых?

— Милорд, — сказал Ричи, — может быть, мне и пригодилась бы малость деньжат; мне и радостно и горько, что у вашей светлости их водится больше, чем прежде.

— Радостно и горько! — воскликнул лорд Найджел. — Ты задаешь мне загадки, Ричи.

— Мою загадку нетрудно отгадать, — сказал Ричи. — Я пришел, чтобы попросить у вашей светлости разрешения вернуться в Шотландию.

— В Шотландию! Да ты с ума сошел! — воскликнул Найджел. — Неужели ты не можешь подождать и вернуться на родину вместе со мной?

— Мои услуги не больно-то нужны вам, — сказал Ричи, — ведь вы собираетесь нанять еще одного пажа и грума.

— Ах ты ревнивый осел! — воскликнул молодой лорд. — Разве это не облегчит бремя твоих забот? Пойди позавтракай и выпей двойную порцию эля, чтобы выкинуть из головы все эти бредни. Я мог бы рассердиться на тебя за твое безрассудство, мой любезный, но я не забыл, как верно ты служил мне в несчастье.

— Несчастье, милорд, никогда не смогло бы разлучить нас, — сказал Ричи. — Я думаю, если бы дошло до крайности, я сумел бы умереть с голоду не хуже вашей светлости, а то и получше — ведь я, можно сказать, с малолетства к этому делу приучен; хоть я и вырос в лавке мясника, никогда в жизни не водил я близкого знакомства с бифштексом.

— Что значит весь этот вздор? — спросил Найджел. — Может быть, ты просто хочешь испытать мое терпение? Ты прекрасно знаешь, что если бы даже у меня было двадцать слуг, больше всех я ценил бы самого верного слугу, не покинувшего меня в беде. И совершенно незачем докучать мне твоими дурацкими причудами.