Карен Харпер - Мастерица Ее Величества Страница 69

Ник встал с колен, увидел, чем я занята, и послал Райса ко мне.

– Райс, – прошептала я, не дожидаясь приказа Ника, – подними высоко тот конец этой ткани над принцессой, а мы с Ником будем прикрывать ее спереди.

Освободившись от Суррея, молодая вдова стояла, положив руки на гроб, поглаживая его сквозь слои пропитанной воском ткани и черного бархата. Она прижалась к гробу лбом, затем губами – прощальный поцелуй. Слезы застилали мне глаза, когда мы втроем держали над ней водонепроницаемый покров.

«Adiós, adiós, mi esposo, mi amor», – донесся до меня ее шепот сквозь стук дождевых капель по ткани над нами. Потом она добавила: «Que te vayas con Dios»[45].

Когда она повернулась, чтобы идти к замку, ее взгляд упал на меня. Думаю, она только тут заметила, что мы укрывали ее от дождя. Она кивнула в знак благодарности, и мне показалось, она сейчас пройдет мимо, но она схватила меня за запястье с неожиданной силой и сказала:

– Я никогда не забуду твою доброту. Словно ангел, проводи его к месту упокоения.

Ее придворные дамы мгновенно возникли рядом с ней. Как она постарела, хотя, возможно, это черное плотно прилегающее покрывало придавало ей измученный и бледный вид. Мое сердце следовало за ней, сердце одной молодой вдовы за сердцем другой. Словно ангел, сказала она мне. Как резная свеча с ангелом, которую я ей подарила…

В этот момент, несмотря на все свои страхи, я поклялась: даже рискуя собой, помочь Нику найти и остановить лорда Ловелла.

Несмотря на душевный подъем в начале нашего путешествия, передавшийся нам от жителей Ладлоу, выстроившихся вдоль дороги, я видела семейство Райса, махавшее ему на прощание – путь оказался труден. Дороги, по которым мы двигались так быстро, направляясь на запад, превратились в грязь и болото, когда мы тащились на восток. Все это время мой взгляд обшаривал листву, с которой стекали капли дождя, и темнеющие леса. В открытых полях я чувствовала, что за нами наблюдают, хотя ни разу не видела никого, скачущего верхом, даже вдалеке. Высматривая высокого мужчину в плаще, я в течение всего пути изучала лица обитателей деревень и ферм, оплакивающих принца. Когда я видела кого-то похожего, раз или два на протяжении этих монотонных миль, то настораживалась, глаза мои искали Ника, если он не скакал рядом со мной, пока я не убеждалась в том, что там был обычный деревенский житель, а не этот дьявол во плоти.

Кожа у меня на затылке покрывалась мурашками при воспоминании о том, как бедный Сим упал с коня, когда в него попала стрела. Горло сжималось, когда я думала о перетянутой веревкой худой шее Фей. У синьора Фиренце шея была сломана. Все они были убиты разными способами, но каждый раз была повреждена шея. Что это, метка одного и того же убийцы, умеющего действовать сильными руками и луком?

Я сидела в седле выпрямившись, хотя мне страшно хотелось пригнуться, прильнуть к шее коня для защиты. Интересно, этот отравитель взял лошадь Сима и мою, чтобы иметь свежую перемену?

Даже поддержка, которую мы ощущали, когда ночевали в поместьях или в гостиницах и наконец прибыли в Бьюдли и снова остановились в собственном поместье принца, не поднимала нам настроения. На третий дождливый день, когда лошади больше не могли тащить тяжелый катафалк, Ник приказал заменить их четырьмя белыми волами, которых он держал все это время в тыльной части шествия. Они шли медленнее и выглядели не так красиво, но в противном случае мы бы все увязли в грязи.

Ник часто скакал рядом со мной, но иногда и где-то в другом месте этого длинного шествия, чтобы убедиться, что все в порядке. Каждый раз, как он исчезал, я, хотя ехала среди охранников и рядом с Райсом, начинала дрожать. Иногда казалось, что Ник просто пропадает в толпе или в пейзаже, а мне так хотелось прижаться к нему. Я смотрела, как движется конь принца – без всадника, с одним только его щитом и боевым топором. Казалось, будто принц тоже, как этот человек на стене замка, на кладбище, в крипте и на болоте, просто исчез в тумане.

Как только мы останавливались, я тщательно проверяла, хорошо ли завернут покрытый черным бархатом гроб, перевязывала или добавляла очередной слой, если дождь проникал сквозь трещины в ткани. Я молилась, чтобы этот ливень кончился до того, как мы достигнем Вустера, чтобы можно было зажечь и нести в процессии факелы и мои высокие черные траурные свечи. Потому что небо, подобно тем, кто выстраивался вдоль дороги, проливало слезы.

Когда оставался один день пути до аббатства, где предназначалось похоронить тело принца, Ник наклонился над своим конем и крепко сжал мою руку в перчатке.

– Мне нужно оставаться здесь, но, поскольку в твои обязанности входит подготовка похоронных свечей, не хотела бы ты поскакать вперед с охранниками и своими вьючными лошадьми? Я отправлю Райса в качестве твоего мальчика на посылках, а мы с тобой увидимся завтра около полудня.

– Да, так у меня будет больше времени проверить, как все устроилось, хотя я предпочла бы остаться рядом с тобой.

– Это большая любезность с твоей стороны, поскольку это значит, что ты провела бы лишний день под этим проклятым дождем. Верайна, я тоже не хочу расставаться, но я отдал приказ, и тебя будут хорошо охранять и в аббатстве и в гостинице, где ты будешь спать в эту ночь. И Суррей по необходимости должен оставаться с кортежем, поэтому ты… я… не должен буду беспокоиться, что он станет домогаться тебя.

Лицо Ника было сосредоточенным. Как все мы, он выглядел не лучше чуть не утонувшей кошки, которую вытащили из колодца.

– Нет, – сказал он вдруг, как бы сам себе. – Я снова передумал. Чем ты проведешь всю ночь там, я лучше пошлю вперед отряд вместе с тобой завтра, когда мы окажемся ближе к Вустеру.

– Ведь ты только что говорил…

– Я помню, что говорил. Но чтобы наш главный враг не наметил тебя для удара, при охранниках или без них, я лучше оставлю тебя здесь, и все.

Я почувствовала и облегчение, и досаду. Мы все были измучены до крайности. Не говоря больше ни слова, Ник пришпорил коня и поскакал назад, к ровным рядам вооруженных охранников. Такие колебания были ему не свойственны. Но я решила в этот момент, что это еще одна его любезность по отношению ко мне. Мне хотелось думать, что он заботится обо мне не только из‑за обязательств перед королевой, что я для него нечто большее.

После почти пяти изнурительных дней пути я опустилась на колени перед высоким алтарем аббатства Святого Вульфстана и поблагодарила за то, что оказалась целой и сохранной, несмотря на то что мне пришлось пережить с тех пор, как я оставила Лондон. Затем, так как похоронная процессия была в нескольких часах езды от меня и моих охранников, я дала им работу – развернуть восемь высоких черных траурных свечей, которые я разместила в подсвечниках с острыми шипами внутри, по четыре с каждой стороны алтаря. Их следовало зажечь в тот момент, когда процессия с гробом войдет в длинный центральный неф собора. Для этого печального случая из Лондона были присланы и другие свечи, поэтому я посмотрела, как они размещены в подсвечниках и канделябрах.