Варвара Мадоши - Миф о Храме Страница 7

— Боюсь, это не поможет: говорят, мой дедушка болтал так много, что его пришлось казнить трижды, - сказал Зикнет. - А это так неаппетитно!

Кюрош рассмеялся.

— Что там с этой башней Земли и Неба? - добродушно спросил он. - Ты вчера что-то тоже пел про башню… Что предо мной склонится даже башня Земли и Неба, такие были слова в твоей песне?

— Да, о великий царь боцоргов, я пел: «Царь Кюрош велик, как буйные тучи на широкой равнине, он достиг головою месяца…»

— Довольно, - Кюрош махнул рукой и певец замолк. - Скажи мне, что ты имел в виду, когда говорил, что Башня склонится передо мной? Просто поэтическое сравнение, как любит ваша братия?

— Вроде того, о великий царь, - пожал плечами певец. - Ну, правда ходит еще по городу что-то вроде легенды, или даже не легенды, а так, присказки… Что до сих пор все великие воины, которые захватывали Эреду, разрушали Храм Земли и Неба, а потом его возводили вновь. Тот же, перед кем Храм падет сам, станет самым великим из всех завоевателей, настоящим хозяином городу! Это будет означать, что Инанна поклонилась ему, и что Амарутук взял его за руку и сам вводит в свои владения… - видно что-то в молчании в шатре, в перешептывании челяди насторожило певца. Он замолчал, краска сошла с его лица. Он бухнулся на колени, по кривоватому носу потекла капля пота, виляя между прыщей. - О мой царь! - воскликнул парень. - Неужели?..

— Ни слова боле! - резко сказал царь Кюрош. - Спугнешь удачу. На вот, на счастье, - и, сняв с широкого пальца витой золотой перстень, кинул его Зикнету.

Музыкант, ошалев от счастья, поймал перстень и опрометью кинулся из шатра.

Он бежал, пока не выскочил за пределы лагеря, где первым делом упал на землю и долго, хрипло дышал. Певец отходил от страха: он боялся, Кюрош-е-Боцорг прикажет отрезать ему язык, чтобы сберечь свою удачу.

Зикнет поднялся и побрел в сторону Эреду. Легко проникнуть в город, который перестал быть неприступным.

Много у жителей Галикарнасса было предметов для гордости: тугие кошели, синее море, удобная бухта, покровительство солнцеликого Гелиоса… Когда однажды Гелиос избавил город от нападения пиратов, благодарные жители решили выстроить ему статую. Галикарнасс славился богатством, как никакой другой город Средиземноморья, и статуя тоже должна была быть особенной.

Ради нее в город пригласили лучшего тогдашнего скульптора - еще молодого, но уже вошедшего в силу. Десять лет он строил эту статую, насыпая земляной холм, чтобы отделывать верхние ее части. Наконец холм убрали: могучий и сильный бог предстал перед горожанами во всей своей славе, и был он так велик, что колени его приходились гораздо выше самых высоких домов и куда выше мачт стоявших в порту кораблей. Яркая бронза светилась на солнце: владыка небесный дарил своему изображению частицу своего блеска…

Статуя простояла всего пятьдесят лет, а после упала во время землетрясения. Денег восстановить ее у города не нашлось, а спустя несколько сотен лет обломки статуи продали некому арабскому купцу, который вывез их в неизвестном направлении. Зачем эти обломки ему понадобились, история умалчивает.

— Да, беды и горести падут на Эреду… - задумчиво пробормотал брат Нимдаль, сделав отмашку первому рабу. Процессия остановилась возле руин Храма, изнутри уцелевшего угла. Именно здесь, если он правильно расшифровал послание Арреш-мер-седха, им предстояло ждать. Его сопровождал раб с факелом; кое у кого из рабов в процессии были масляные фонари. Впрочем, в них не было особой нужды, потому что в неугомонившемся Эреду до сих пор горели факелы, а также горели запасы сухого хвороста для жертвенных костров, кем-то недальновидно - или, напротив, весьма дальновидно - сложенные накануне во внешнем дворе вместо внутреннего.

Однако же Нимдаль, несомненно, успел первым: не мог он углядеть знакомой высокой фигуры. Неужели Арреш оставил место встречи за ним? Не слишком похоже на этого юношу…

Нимдаль оглядывался с полуулыбкой на холеном лице. Полуулыбка не имела ничего общего с царящим вокруг хаосом; он как бы был готов поприветствовать Арреша, откуда бы тот не появился. Однако ушлый молодой жрец таки умудрился застать его врасплох.

Сперва Нимдаль услышал скрежет. Потом, обернувшись, обнаружил, что в каменной стене отходит плита - и увидел, как из темного проема показался знакомый горбатый нос.

— Почтенный брат Нимдаль, - сказал Арреш-мер. - Прошу прощения за опоздание. Заносите, - и он отошел в сторону, освобождая дорогу рабам.

— Да, заносите, - кивнул Нимдаль. Они с Аррешем отошли в сторону и начали смотреть, как рабы один за другим по двое - по трое втаскивают в открывшееся помещение тяжелые корзины.

— Ставьте к стене, - крикнул Арреш-мер им вслед. - Там не очень много места!

— Откуда вы знаете об этом тайнике? - миролюбиво спросил Нимдаль. Сам он мысленно рвал на себе волосы. Ведь можно же было догадаться! Похожие тайники делаются в подножии любых храмов, ни один архитектор не пропустит! А он… Вот теперь окончательно понятно, кстати, зачем Арреш-мер связался с этим юнцом Эргалом: у того дядя по материнской линии - архитектор Владыки. Но почему Эриду-нареб сам не воспользовался тайником? Неужели не знал? А эти двое раскопали…

— Ну, вы уж наверное догадались, откуда, - улыбнулся Арреш-мер. - Почтенный Эриду-нареб поделился с любимым младшим родичем кое-какими планами, расшифровать которые у него не хватило понятия… Смотрите, все достаточно просто: нужно нажать вот здесь, здесь и здесь…

«Дурак, - подумал Нимдаль. - Напыщенный идеалист. Ты и в самом деле стремишься к сохранению славы Эреду, мальчишка? Я тоже хочу, чтобы наш город процветал - при любом правлении. Но еще я понимаю, что сейчас только три человека, не считая рабов, знают тайну двери, ведущей к сокровищам… Но что молодой Эргал без тебя? С ним можно разобраться после.»

Брат Нимдаль шагнул вплотную к Арреш-меру и выхватил из складок своего одеяния кинжал. За свою долгую карьеру брату Нимдалю доводилось пускать это орудие в ход лишь однажды - он предпочитал яды, - но жрец не сомневался, что справится.

Зикнет шагал вслед армии захватчиков.

Еще один побочный эффект затеи Арреш-мера: горожане этой ночью были разбужены ужасным грохотом и вспышками, и потому нападающие не застали их врасплох. Многие успели спрятаться - хотя бы в подвалах. А многие теперь, завидев воинства боцоргов, что рванули брать Эсагил, торопливо укладывали свой скарб и припасы в телеги или навьючивали на себя и на рабов, чтобы поскорее утащить это все подальше от города и уйти самим: не подлежало сомнению, что, как только боцорги возьмут Эсагил, они начнут грабить и убивать.