Джеймс Купер - Том 1. Шпион, или Повесть о нейтральной территории Страница 72

Наконец он приступил к делу и надтреснутым голосом фальшиво спел такую песню:

Когда стрела любви коснуласьТвоей груди украдкой,Внезапно сердце встрепенулосьОт этой боли сладкой,К любви попал ты в тяжкий плен,—Тебя не вылечит Гален.

— Ура! — крикнул Лоутон.— Арчибальд затмил самих муз. Его стих струится, как лесной ручеек при лунном свете, а в голосе слышатся и трели соловья, и крики совы.

— Капитан Лоутон! — вскричал раздосадованный хирург.— Презирать свет классических знаний — одно, но вызывать презрение своим невежеством — это уж совсем другое!

Тут раздался громкий стук в дверь, и шум сменился полной тишиной; драгуны инстинктивно схватились за оружие, готовясь к самому худшему. Дверь открыли, и вошли скиннеры, таща за собой разносчика, сгибавшегося под тяжестью своего тюка.

— Кто тут капитан Лоутон? — спросил главарь шайки, с некоторым удивлением озираясь кругом.

— Я к вашим услугам! —сухо отозвался драгун.

— Тогда передаю вам с рук на руки разоблаченного изменника: это Гарви Бёрч, разносчик-шпион.

Лоутон вздрогнул, посмотрев в лицо своему старому знакомому, потом опустил глаза и, повернувшись к скиннеру, спросил: %

— А вы кто такой, кто дал вам право так бесцеремонно говорить о своих ближних?  Прошу прощения, сэр,— он поклонился Данвуди и добавил:— Вот наш командир, и извольте обращаться к нему.

— Нет,— мрачно заговорил скиннер,— я передаю разносчика вам и от вас требую награды.

— Ты Гарви Бёрч?— спросил Данвуди, подойдя к разносчику с таким властным видом, что скиннер немедленно отступил в угол комнаты.

— Да, я,— спокойно ответил Бёрч.

— Ты изменил нашей родине,— сурово продолжал майор.— Известно ли тебе, что я обязан казнить тебя сегодня ночью?

— Господь не велел отправлять к нему души с такой поспешностью,— торжественным тоном сказал Бёрч.

— Ты прав,— ответил Данвуди.— Тебе продлят жизнь на несколько коротких часов, но так как ты совершил самое гнусное преступление в глазах солдата, то и кара будет солдатская; завтра ты умрешь.

— Да свершится воля божья.

— Я потратил немало времени, чтоб схватить этого мошенника,— сказал скиннер, подойдя чуть поближе.— Надеюсь, вы дадите мне расписку, чтоб я мог получить награду,— ведь за него обещали заплатить золотом.

— Майор Данвуди,— обратился к командиру дежурный офицер, входя в комнату,— патруль доложил, что неподалеку от вчерашнего поля сражения сгорел дом.

— Это сгорела лачуга разносчика,— пробормотал вожак бандитской шайки,— мы и черепицы на ней не оставили; теперь ему некуда сунуться. Давно бы спалили мы этот сарай, да он нам был нужен как приманка, чтоб изловить хитрую лису.

— Вы, как видно, здорово изобретательный «патриот»,— заметил Лоутон.— Майор Данвуди, я поддерживаю требование этого достойного джентльмена и прошу, чтоб мне поручили наградить его и его дружков.

— Не возражаю. А ты, несчастный, готовься к участи, которая постигнет тебя завтра еще до захода солнца.

— Жизнь мало прельщает меня,— ответил Гарви и, подняв глаза, медленно обвел взглядом незнакомые лица драгун.

— Идемте, достойные сыны Америки! — сказал Лоутон.— Идемте за мной, вы получите свою награду!

Разбойники, нимало не мешкая, последовали за капитаном в отведенное для его солдат помещение.

Не в характере Данвуди было глумиться над поверженным врагом, и, подумав немного, он добавил несколько мягче:

— Ведь тебя уже судили, Гарви Бёрч, и было доказано, что ты слишком опасный враг свободы Америки, чтобы можно было оставить тебя в живых.

— Доказано! — вздрогнув, повторил разносчик и выпрямился, точно тюк, висевший у него за плечами, ничего не весил.

— Да, доказано! Тебя обвиняют в том, что ты бродил поблизости от континентальной армии, собирая сведения о ее передвижениях, и сообщал их неприятелю, тем самым помогая англичанам расстраивать планы Вашингтона.

— И вы полагаете, что Вашингтон подтвердил бы это?

— Конечно, подтвердил бы; даже правосудие Вашингтона и то обвинило бы тебя.

— Нет, нет и нет! — крикнул разносчик таким голосом и с таким выражением, что Данвуди был поражен.— Вашингтон умеет распознать лживость тех людей, которые только прикидываются патриотами. Разве сам он не поставил свою жизнь на карту? Если для меня уготована виселица, не угрожала ли и ему подобная участь? Нет, нет и нет... Вашингтон никогда не сказал бы: ведите его на виселицу.

— Может быть, у тебя есть доказательства, несчастный, которые убедили бы главнокомандующего в твоей невиновности? — спросил майор, придя в себя от изумления, вызванного словами разносчика.

Бёрч дрожал, волнуемый противоречивыми чувствами. Лицо его покрылось мертвенной бледностью. Он вытащил из-за пазухи жестяную коробочку и открыл ее — там лежал маленький клочок бумаги. Мгновение глаза разносчика были прикованы к этой бумажке, затем он протянул ее Данвуди, но вдруг отдернул руку и сказал:

— Нет... Это умрет вместе со мной. Я помню условия моей службы и не куплю жизнь тем, что нарушу их... это умрет вместе со мной.

— Отдай бумагу, и, быть может, тебя помилуют! — воскликнул Данвуди, полагая, что документ откроет ему что-нибудь важное для дела свободы.

— Это умрет вместе со мной,— повторил Гарви, и его бледное лицо озарилось каким-то удивительным сиянием.

— Схватить изменника, вырвать у него тайну!— закричал майор.

Приказ поспешили исполнить, но разносчик оказался проворнее: он мигом проглотил бумажку. Офицеры, пораженные, замерли, а доктор воскликнул:

— Держите его, я дам ему рвотного.

— Не надо,— рассудил Данвуди, останавливая рукой доктора,— если его преступление велико, таким же будет и наказание.

— Ведите меня,— произнес Гарви и, сбросив с плеч тюк, с непостижимым достоинством пошел к дверям.

— Куда? — удивленно спросил Данвуди.

— На виселицу.

— Нет,— сказал майор, сам ужаснувшись своему решению.— Долг повелевает мне приказать казнить тебя, но, конечно, не так поспешно. Подготовься к ужасной смерти, она произойдет завтра, в девять часов утра.

Данвуди шепотом отдал распоряжение младшему офицеру и знаком велел разносчику следовать за ним. Так кончилось веселье за столом.

Офицеры разошлись, и вскоре воцарилась тишина, нарушаемая тяжелыми шагами часового, ходившего взад и вперед по мерзлой земле перед «Отелем Фленеган».