Эрнест Капандю - Рыцарь Курятника Страница 74

Мы все удивились, услышав, что никакая, потому что ответ буржуа не позволял повернуть разговор в смешную сторону.

Шароле заметил: «Так у вас сердце свободно! Тем лучше — полнее будет касса». «Нельзя сказать, чтобы сердце было свободно», — ответил де Сент-Фуа. «Если сердце ваше не свободно, стало быть, оно занято», — сделал граф вывод и на признание собеседника, что это так, удивился: «И опера здесь ни при чем?» Так как посетитель ответил утвердительно, Шароле поинтересовался, что же это такое, и мы услышали: «Необыкновенное происшествие».

Сент-Фуа откинулся на спинку кресла с видом знатного вельможи. «Расскажите нам!» — закричали со всех сторон. «Ну, господа, я влюблен, страстно влюблен в самую хорошенькую, самую очаровательную, самую остроумную особу…» На вопрос Шароле, чья она жена, он отвечал: «Ничья — это дочь Антуана Бриссо, живописца». Мы заинтересовались: «И она вас любит?», он сказал, что надеется на это. «Но она не сопротивляется вам?» — продолжали мы и услышали: «Упорно!»

Шароле, узнав то, что ему было нужно, отпустил Сент-Фуа. Потом, с намерением исполнить желание, загаданное ему на Новый год, принялся за дело, не теряя времени… Ты была чертовски ловка! — продолжал Морлиер, обращаясь к Бриссо. — Какой дебют! Какое вступление в жизнь! Ты провела одновременно и графа де Шароле и буржуа Сент-Фуа! Да, господа! Эта Бриссо, которую вы видите, к колеснице которой я припрягался, как и многие другие, сделала первые шаги в свете, обманув дворянина для буржуа и буржуа для дворянина, так что через восемь дней она пригласила графа на ужин в особняк, который ей подарил Сент-Фуа. За твое здоровье, Бриссо!

— Все случилось так, как вы говорите, — продолжал граф А. после некоторой паузы. — Теперь остается закончить рассказ о приключении барона де Монжуа.

— Оно не так весело, насколько я помню, — сказал Морлиер.

— Гораздо менее. Поэтому я не буду вдаваться в многочисленные подробности. Урсула Рено была женою человека, обожавшего ее и питавшего к ней искреннюю любовь. Они прекрасно жили, у них было двое детей: сын двенадцати лет и восьмимесячная дочь. Эта девочка была отдана кормилице в Венсенн, и каждое воскресенье Урсула с мужем ездили к ней. Это было для них большим праздником. Их провожал сын, обожавший свою маленькую сестру. Его звали Жильбер. Заработка Рено хватало на содержание семьи. Жильбер помогал отцу. В это-то честное семейство и вторгся барон де Монжуа, собираясь посеять в нем смятение и стыд, — единственно для того, чтобы выполнить желание, высказанное пьяным человеком во время оргии. У барона был в запасе целый месяц, но он не терял времени. Он отправился к оружейнику и купил оружие. Таким образом ему удалось вступить в контакт с Урсулой, потому что часто за прилавком была она. Барон предпринял все, чтобы обольстить молодую женщину, но был отвергнут. Мастерская, в которой работали Рено и его сын, находилась довольно далеко от набережной Феррайль. Рено видел барона де Монжуа только один раз и не заметил ничего. Урсула все скрыла, она не рассказала о попытках барона никому, тем более — своему мужу, потому что знала его характер.

Рено был добр, честен, великодушен, очень храбр, но характера горячего, твердого и неумолимого. У него было три объекта любви, три великие страсти, три кумира: его честь, его жена и его дети. Он всем пожертвовал бы для них: своим счастьем, своим состоянием, своей жизнью. Если бы он заподозрил, что кто бы то ни было — пусть самый знатный вельможа — осмелился ухаживать за Урсулой, он заставил бы того драться и убил бы его. Тринадцать лет тому назад Урсула имела возможность убедиться в этом.

Через три недели после их свадьбы Урсула возвращалась с обедни одна. На набережной к ней подошел сержант королевской гвардии и стал говорить комплименты. Рено стоял у двери своей лавки. Он заметил сержанта, понял его намерения, вернулся в лавку, снял шпагу, потом, впустив Урсулу, схватил сержанта за руку, втолкнул его в темный коридор и запер дверь. Свет в коридор попадал только через крошечное оконце, и здесь было совершенно темно. «Вынимай шпагу», — сказал он. Сержант был храбр, они дрались вслепую… Убив сержанта, Рено вернулся домой, вымыл руки, вытер шпагу и предложил Урсуле прогуляться. Урсула ничего не знала — ей стало все известно только на другой день. Она, рыдая, бросилась на шею мужу.

«Я тебя люблю! — просто сказал Рено. — Ты моя жена, мое сокровище, моя жизнь. Того, кто осмелится дотронуться до тебя, я убью: и мещанина, и дворянина ждет одна участь».

Урсула знала, что Рено говорил то, что думал, поэтому она очень тщательно скрывала от него притязания барона де Монжуа.

Прошло десять дней. Последние два дня барон не появлялся. Она надеялась, что он отказался от своих намерений и не вернется больше. Приближалось воскресенье. Это было двенадцатое число, и в этот день супруги Рено собирались в Венсенн — навестить маленькую Нисетту. Все уже было приготовлено для этой поездки. В воскресенье утром курьер принес письмо от графа де Шароле. Граф приказывал Рено, своему оружейному мастеру, явиться, не теряя ни минуты, в замок Фоссез, где он находился в то время. Граф собирался отправиться на следующий день на охоту, а оружие его было не в порядке. Отказаться было невозможно. Рено поехал с курьером. В этот день Урсула и Жильбер одни отправились в Венсенн. Это было первое воскресенье после рождения Нисетты, когда Рено не пришлось поцеловать свою дочь. Урсула опечалилась, но Рено должен был вернуться через день или два — не позже, стало быть, для печали не было никакой серьезной причины. Во время отъезда курьер графа настаивал, чтобы и Жильбер также ехал помогать отцу, но Рено не согласился, хотя Жильбер при мысли о возможности быть в замке в день охоты краснел от удовольствия.

Урсула с сыном вернулись к вечеру. Рено назавтра не возвратился. Наступило четырнадцатое число — Рено все не приезжал. Беспокойство начало терзать сердце Урсулы, потому что она знала, как аккуратен ее муж. «Работа потребовала больше времени!» — говорил Жильбер, успокаивая мать. «Но он написал бы мне, он предупредил бы меня», — отвечала Урсула.

Прошло еще два дня — от Рено не было никаких известий. В особняке Шароле в Париже никто ничего не знал. Урсула плакала. Когда Жильбер увидел слезы матери, он уговорил ее отпустить его в замок, чтобы узнать, что там случилось. Вначале Урсула не решалась — Жильберу было только двенадцать лет; но он был храбр, силен, умен и, к тому же, какой опасности он мог подвергаться? Урсула согласилась. Замок Фоссез в пятнадцати лье от Парижа. Жильбер поехал верхом…

XXVIII. БРАКОНЬЕР