Денис Субботин - Ларец Самозванца Страница 76

-Пся крев! – зло, яростно выругался пан Анджей, пытаясь выковырять заряд из пистоля. – Разбух!!! Как прикажете после этого в бой идти? С саблей, что ли, на пищали лезть?!

-Ну, не думаю, что их порох суше нашего! – проворчал пан Роман.

-На один выстрел у них хватило! – возразил Кирилл. – Хватило на один, хватит и ещё на сколько-то. Нас не слишком много, чтобы терять людей под пулями... Тем более что мы не знаем, сколько врагов нас ждёт!

Словно в подтверждение его слов, с большого острова, находящегося всего в сорока шагах от них, раздалось ещё три выстрела. Хорошо ещё, что сорок-пятьдесят шагов – предел для прицельного выстрела из пищали. Три пули – тяжёлые, ясно видимые на фоне пасмурного неба, просвистели выше и левее. Где они там упали, никто не знал.

-Давай всё же атаковать, сотник! – нервно сказал кто-то из казаков. – Лучше уж в бою сгинуть, чем в болоте, от шальной пули... Веди нас вперёд, сотник!

Кирилл ещё мгновение колебался, но выбор и впрямь был невелик – либо вперёд, либо стоять по пояс в прохладной, надо сказать, воде.

-Вперёд! – решил он после некоторого колебания. – Вперёд, вперёд!!! На слом!

Они уже вышли на твёрдое дно, и теперь не было нужды медленно плестись шаг в шаг – атаковали широко, цепью. И даже постепенно – по мере того, как становилось всё мельче, с медленного шага перешли на бег.

Выстрелы с берега отгремели и затихли – сухого пороха у разбойников тоже было не слишком много, у ратников же не было сухого пороха вообще, а сил, чтобы хотя бы криком себя подбодрить, не хватало. На остров выходили в молчании, только сопели, да звенели мокрыми, грязными доспехами... Впрочем, эта относительная тишина продлилась недолго – с яростными криками, со всех сторон, на них ринулись шиши. И сталь с глухим скрежетом ударилась о сталь...

Бой сразу же разгорелся яростный. Расклад был в пользу ратников, зато разбойники успели хотя бы малость перевести дух, и на первых порах имели некоторое преимущество. Поначалу они сумели даже потеснить воинов к самому краю берега, но тут уж гордыня ляхов взяла верх. Пан Анджей лично возглавил атаку своих шляхтичей, которых осталось совсем уже мало, и им удалось опрокинуть разбойников и погнать их. Тут, правда, пострадал сам пан Анджей – раскалённым стволом пистолета ему ткнули в лицо, попали прямо в нос. Бедный пан издал отчаянный, до селезёнок пробравший слышавших его вопль. Яцек ринулся к нему, но не успел. Пан Анджей как подрубленный рухнул лицом прямо в неглубокую лунку, до краёв полную желтовато-коричневой влаги. Зато охладил ожог!

Пока пан Анджей приходил в себя, дыша не иначе задницей, ибо лицо по-прежнему оставалось в воде, его шляхтичи пошли дальше и их, наконец, поддержали пришедшие в себя ратники Кирилла. Им, несмотря на большие потери, удалось отшвырнуть шишей за кустарник... И там – второй раз за свою жизнь, получил настоящую рану сам сотник, Кирилл. Не увидел он малого, с саблей засевшего за кустом. Вот и результат – кольчуга пробита, из распоротого на пядь бока обильно сочится кровь, а вместо того, чтобы вести своих ратников на последний и решительный приступ, он, надворный сотник Кирилл Шулепов, сидит под кустом, скорчившись от боли, и пытается замотать грязной тряпицей рану.

-Что ты есть делать, дурак-московит?! – сердитый голос, несомненно, принадлежал немцу[23], причём не слишком долго, но жившему на Руси. – Ты испортишь себе кровь, у тебя будет болеть бок, и ты умрёшь, когда гной попадёт тебе в кровь!

-Сам ты дурак! – огрызнулся Кирилл, не отрывая взора от своих воинов, азартно и, главное, умело гонявших по острову последних разбойников. Бой заканчивался... Победа была близка!

-Перевязывай скорее, если умеешь! – рявкнул он, по-прежнему не оборачиваясь. Руку, правда, держал подле пистоля... может, немец не знает, что порох в нём отсыревший!

-Порох есть сырой! – с нескрываемым презрением в голосе сообщил немец. – Ты есть дурак, сотник Кирилл! И рана твоя – рана дурака! Мой отец, капитан Стефан Стефанссон за такое драл бы твои уши, пока они не стать как у зайца!

-Ха! – пробурчал Кирилл, помогая ему стянуть с себя зерцало. – Поговори мне, поговори... Лечи, лекарь!

Сын капитана Стефанссона не так и плохо знал своё дело. Его игла, длинная и острая, летала в коротких пальцах быстрее молнии. И больно-то всего три раза было... да и то Кирилл виду не подал, предпочтя радостно завопить, когда Прокоп сразил последнего из стоящих на ногах татей.

-Прокоп! – тут же заорал он вновь, надсаживая голос. – Прокоп, ищи боярыню!

-А Дмитра? – удивился тот, не дождавшись продолжения.

-А этот – сам найдётся! – громко сообщил Кирилл.

Он бы не удивился, если бы Дмитр Олень, всегда появлявшийся, как только его поминали, тут же возник бы рядом с ним, как чёртик из шкатулки. Увы, этого не случилось. Вместо Дмитра рядом возник Шагин.

-Ну-ка, отойди! – ревниво сказал он, толкая лекаря в плечо. Прерогатива лечить господина принадлежала ему и больше никому.

-Я – Иоганн Стефенссон! – гордо сказал не на шутку обиженный лекарь. – Мой отец...

-Твой отец пусть остаётся там, где он есть сейчас! – сурово одёрнул его Шагин. Впрочем, вскоре у него нашёлся повод смягчиться – швы были наложены умело и аккуратно. Чувствовалась рука если не мастера, то близкого к настоящему мастерству человека.

-Неплохо, совсем неплохо! – проворчал Шагин, придирчиво осматривая рану. – Ты мог бы быть... младшим помощником Тенгиза-коновала! Иди, полечи других, здесь Я закончу!

-Ну зачем ты так? – вздохнул Кирилл, когда Иоганн Стефенссон гордо удалился. – Он же честно помогал!

-Это – моя работа! – сердито выговорил ему Шагин. – Никто не может лучше меня знать твои раны, господин! И этот пан, Роман, опять не нашёл здесь Ворона!

Резко, забыв про рану, Кирилл вскочил на ноги. Разумеется, он тут же был наказан острой болью в боку и выговором от Шагина.

-Как – нет? – изумлённо прошептал Кирилл. – Ведь это – разбойники! Это – люди Ворона! Пусть пленных допросят!

-Допрашивают... – мрачно заверил его Шагин. – Да только мало кто что знают! Был здесь – только и твердят!

5.

Ворон даже и не собирался героически погибать на острове – вместе со всем своим отрядом. Его разбойники, четверо вернейших и ближайших, шли сейчас чуть впереди... а сам Ворон, обхватив покрепче Татьяну и плотно зажав её рот, осторожно крался шагах в пяти позади. Остров, хоть и невелик был, густо зарос высоким и раскидистым кустарником. Здесь было, где укрываться! А в случае чего он, не задумываясь, пожертвует последним своим заслоном, чтобы спастись самому. И четвёрка его телохранителей готова на смерть – там всё жизнью обязанные ему люди, настоящие воины и рубаки...