Луи Буссенар - Секрет Жермены Страница 77

И Жермена каплю за каплей пила из чаши страдания. Живя рядом с безумным возлюбленным и тяжело больной сестрой, она доходила порой до мыслей о смерти как об избавлении от страданий.

В тот день она маковой росинки в рот не брала, ее лихорадило от усталости и голода, нервы были напряжены до предела. Берта ушла сдавать работу, надеясь получить приблизительно сорок су. Бобино тоже отправился искать, где бы зашибить хоть малую деньгу, а затем на пустой желудок заступать на смену в типографии.

Он вернулся домой первым, измученный безрезультатными поисками, с нахмуренным лицом, неспособный даже улыбнуться, несмотря на свой веселый нрав. Молча пожал руку Жермене, поцеловал в лоб Марию и сел, храня молчание.

Жермена, поняв, что он ничего не нашел, тоже промолчала. Если и Берта не получит почему-либо свои монетки, на что купить микстуру для Марии?.. И Мишель останется даже без куска хлеба, чем он безропотно удовлетворялся последние дни…

Мария больна… Мишель помешанный… Как им жить дальше?

…На улице, обычно безлюдной, послышался стук колес, и через минуту позвонили.

Усилием воли Жермена придала лицу спокойное выражение. Велико было ее удивление, когда она увидала Сюзанну в сопровождении женщины, несшей два больших свертка. Девушка поняла, что получит заказ.

Сюзанна сказала Жермене:

— Вы работаете чудесно! Вещь, переделанная для моей родственницы, так ей идет, что я решила просить вас шить и для меня.

Слегка поклонившись, Жермена сказала:

— Вы очень любезны, мадемуазель, благодарю, что вспомнили обо мне. Я сделала все что могла и рада, если угодила вам и вашей почтенной тетушке.

— Вот о чем я хотела попросить, — продолжала Сюзанна. — Моя портниха, мадам Лион, чье имя, может быть, вам известно…

— О! Я думаю известно, — неосторожно вмешался Бобино.

Жермена тут же его прервала, сказав:

— Этот молодой человек — жених моей сестры, пожалуйста, извините, что он вмешался в разговор, который его не касается.

Поняв, что совершил бестактность, что Жермена совсем не обязана упоминать о своей работе у мадам Лион и объясняться, почему оттуда ушла, Бобино покраснел, попросил извинения и замолчал.

Сюзанна посмотрела на него внимательно и опять поразилась сходству молодого мужчины — не с нею самой, а с ее портретом, написанным полтора года назад. Она подумала: удивительно! Как будто брат и сестра.

— Что касается мадам Лион, в чьей мастерской я шила, — продолжала Сюзанна, — там сейчас очень много работы, у меня не примут заказ раньше чем через пять недель, а отец скоро должен вернуться из Италии, буду выходить с ним в свет, мне нужен на первый случай хотя бы один новый туалет к сезону. Я принесла вам рисунок и ткань. Сможете ли вы сшить точно по эскизу?

— Без сомнения, — уверенно сказала Жермена.

— Очень рада! Что касается цены, вы назначите какую сочтете нужной.

Понимая, что в доме беспросветная, тщательно скрываемая нужда, заказчица добавила с милой улыбкой:

— Может быть, вам нужен аванс на покупку приклада… Я с удовольствием… скажите лишь, сколько вам необходимо.

Легко было понять, что Жермене в слегка завуалированной форме предлагают подачку, гордость ее взбунтовалась. Мастерица вежливо, но твердо сказала:

— Благодарю вас, мадемуазель, благодарю тысячу раз, но мы сочтемся, когда платье будет готово и понравится вам.

Не обнаружив в квартире большого зеркала, Сюзанна сказала:

— Извините, я думаю, что примерку удобнее делать у меня, вы назначите день и час, какие сочтете для себя удобными. Вас это устраивает?

— Да, мадемуазель; я полагаю, мне достаточно двадцати четырех часов, чтобы раскроить и сметать. Могу явиться к вам послезавтра утром.

— Прекрасно! Вот мой адрес: Сюзанна де Мондье, площадь Перейр… Но что с вами?..

Мондье… Сюзанна де Мондье… Дочь того мерзавца… Жермена с величайшим трудом справилась с гневом и отвращением. Но, видно, на ее лице, таком выразительном, что-то отразилось и напугало Сюзанну, она достала из ридикюля[102] флакончик с нюхательными солями, предложила Жермене, та быстро пришла в себя и, улыбаясь, благодарила за участие ту, кто невзначай ударила ее в самое сердце.

Наконец Сюзанна простилась, попросив не переутомляться из-за ее заказа, она вполне может подождать.

Когда дочь графа Мондье ушла, Жермена почувствовала, что теряет последние силы. Чувства стыда и гнева проснулись в ней, вылились в поток негодующих слов, чему не помешало и присутствие Бобино.

Она говорила в возбуждении, отрывисто:

— У него, видите ли, есть дочь… у этого бандита!.. Дочь, которую все уважают! Ангелочек, кого ревниво охраняют… берегут, лелеют… воспитывают в благочестии… предназначают для прекрасного жениха… Она будет вся покрыта цветами апельсина[103], в белом платье… когда ее поведут к венцу! Ха-ха-ха… Граф Мондье — отец!.. Он… отец! Право, судьба насмехается над людьми слишком жестоко! И никогда не сыщется, чтобы отнять у бандита его дочь-ангелочка… по ее собственному желанию или насильно! Насильно! Чтобы потом швырнуть ее, полумертвую, поруганную, и сказать: вот твоя красавица, надежда, радость… получай ее, разбойник!.. Это возмездие.

— Жермена, вы меня пугаете! Успокойтесь! — умолял Бобино, не понимая, отчего она так вышла из себя.

— Да, простите, мой друг, вас, конечно, удивляет и тревожит, что кроткая овечка вдруг взбесилась. Выслушайте меня, молю вас: если когда-либо встретитесь один на один с мерзавцем по имени Мондье и сможете безнаказанно его убить — сделайте это!.. Без всякой жалости! Вы совершите доброе дело, освободив землю от чудовища… Подумать только, и этот негодяй — отец прелестной доброй девушки, она принесла работу, которая, может быть, спасет от смерти сестру… не даст всем нам умереть от голода!.. Вот уж ирония судьбы…

— Жермена! Дорогая Жермена! Не говорите больше ничего! Вы надсаживаете себе душу!

— Да, и ведь этим именем — Мондье — меня постоянно оскорбляет наш несчастный!

— Мишель? Да, он поминает его во время приступов безумия, говорит, что вам надо выйти за графа замуж…

— Да, друг мой, получается, что князь норовит сделать меня мачехой Сюзанны… хотя, конечно, не подозревает этого, у него другие причины и мысли. Но как бы то ни было, я, естественно, стану только ее портнихой… скромной… старательной… усердной. Надо зарабатывать на хлеб, а бедный не выбирает заказчика. Но в этот раз я испытываю верх унижения! Если бы вы всё знали, Бобино! Но вовсе не хочется рассказывать эту мрачную историю. А теперь вдобавок и время не ждет. Надо работать. Шить туалет для мадемуазель де Мондье, чтобы заработать на лечение Марии. И всем не подохнуть с голоду…