Рассел Уитфилд - Гладиатрикс Страница 79

Он решился прозрачно намекнуть на это Фронтину, но тот ни в малейшей степени не колебался.

— Деньги не должны вставать на пути истинного искусства, — ответил он Бальбу. — Мы с Эсхилом рады будем помочь тебе в покупке и содержании рабынь. Ты же, в свою очередь, обеспечишь, чтобы к приезду императора все они были должным образом обучены и готовы сражаться. Подумай, это сделает тебя владельцем величайшей гладиаторской школы во всей империи! По крайней мере, на время…

«Вот именно! — сказал себе Бальб. — По окончании резни в живых останутся очень немногие».

— Благодарю за честь, — сказал он вслух. — Зато, что почли меня достойным и способным взять на себя такую задачу. Я лишь хотел бы прояснить два обстоятельства, если позволите. Во-первых, Ахиллия должна продолжать сражаться. Ей следует составить себе такую репутацию, чтобы люди жаждали увидеть ее во главе войска гречанок! Знаю, тут есть некоторый риск. Ведь она может и не дожить до великого дня. Во-вторых, вынужден признать, что ни один отдельно взятый луд не в состоянии выставить требуемое количество бойцов. Кстати, если две наши «армии» будут жить и обучаться бок о бок, то война между ними может вспыхнуть и без нашего соизволения. Тогда нам всем мало не покажется!

Фронтин кивнул, соглашаясь с его доводами.

— Если Ахиллию убьют, то мы продолжим и без нее, сказал он. — Публике нравится кровь. Насчет двух армий все верно. Что ты предложил бы?

— Я бы посоветовал тебе нанять еще одного ланисту, — чуть не скрипя зубами, выговорил Бальб. — Пусть он готовит к сражению «амазонок», а я разыскивал бы и обучал гречанок.

Луция без ножа резала необходимость расстаться с половиной выгоды, но он понимал, что, замахнувшись на все, в итоге можно остаться ни с чем.

— О какой все же численности идет речь, благородный правитель?

Фронтин хищно, по-волчьи улыбнулся.

— Пять тысяч с каждой стороны.

Бальб мысленно ахнул, но усилием воли сохранил невозмутимое выражение лица.

— На сегодняшний день я не возьмусь ничего обещать, господин мой, — сказал он. — Естественно, я приложу все усилия, чтобы собрать требуемое количество рабынь. Страшно даже подумать, в какую сумму это сулит обойтись! И потом, время… Если учесть, сколько всего нам предстоит сделать, два года — срок очень короткий. Я ни в коем случае не желал бы унизить тебя или себя, не говоря уж об императоре, выставив никуда не годных бойцов!

Он был мастером своего дела и не желал отступать от достигнутого уровня. Скупать по дешевке полуживых преступников, успевших надорваться на рудниках, и гнать их на арену значило бы для него распроститься с репутацией, завоеванной нелегким трудом.

— Найти и воспитать достойных гладиатрикс — дело очень небыстрое и непростое, — заявил Луций. — Могу обещать только, что сделаю все зависящее от меня.

— Всем сердцем верю в твой успех, добрый Бальб, — ответил правитель.

Фронтин улыбался, но ланиста отчетливо понимал, что оплошать невозможно ни под каким видом. Нельзя — и все тут!

Пир был в разгаре. Время от времени Катувольк поглядывал на парфянина и видел, что Палка быстро двигался к полному и окончательному беспамятству. Недовольно косясь на собственную кружку с пивом, галл понимал, что и сам порядочно нагрузился. Они, уже пошатываясь, ходили кругом столов, за которыми веселились оставшиеся в живых гладиаторы, останавливаясь перемолвиться словечком то с одним, то с другим.

Нестасен не захотел к ним присоединиться. Нубиец сидел со своими приятелями из другого луда и вместе с ними, по обыкновению, нюхал дым тлеющей конопли.

Вот Палка задержался у стола, за которым собрались гречанки.

— Молодцы!.. Зубастые сучки!

Несмотря на отсутствие Лисандры, ее соотечественницы, кажется, пребывали в добром расположении духа.

Палка присел на край стола и отхлебнул пива.

— Честно признаться, я даже не думал, что в вас, распустехах, отыщется боевой дух. Но вы как-то умудрились пережить свои первые игры. Не забудьте, дуры, сказать мне спасибо!

— Мы ужасно благодарны тебе, Палка. — По лицу Фибы блуждала хмельная улыбка. — Что бы мы без тебя делали!

— А ничего, потому что погибли бы, — вскричал Палка. — Но вы остались живы, паршивки! Теперь вы — настоящие воительницы!

Женщины не ответили на эти слова. На их памяти Палка очень редко кого-либо хвалил. Заслужить его одобрение, пусть даже обильно сдобренное бранью, дорогого стоило.

— А сам ты как сюда попал? — выждав немного, спросила его Фиба.

— В Малую Азию?.. — Палка громко рыгнул. — Я был солдатом в войске парфянской державы, гулял по всей этой вонючей империи… Сапог без счета стоптал! Я бывал даже в Армении, а она, да будет вам, дубинам, известно, служит чем-то вроде подушки между Римской и Парфянской империями. Потом мне надоело служить, обрыдли олухи-военачальники, с которыми куда более способные люди, вроде меня, досыта хлебали дерьма. Я ушел через границу, думая построить новую, лучшую жизнь… — Он не договорил, безобразную физиономию скривила насмешливая ухмылка. — Дурак был, что тут сказать. Меня сразу схватили как парфянского лазутчика и продали в рабство. Такое вот, девки, дерьмовое мое счастье.

История Палки от души повеселила гречанок. На самом деле смешного в его рассказе было немного, но самоирония, с которой он все преподнес, вызывала улыбку.

— Только не воображайте, будто по возвращении в луд я так и буду с вами запанибрата, — пересаживаясь на скамью, предупредил Палка. — Хотя вы теперь у нас ветераны. Обращение с вами будет уже не такое, как с новенькими. Вы действительно это заслужили.

Катувольк тоже сел за стол. Ему нравились эта веселая болтовня и грубоватые шутки. Разливая напитки, он напомнил себе, что собирался проведать Лисандру.

«Да, конечно. Я только выпью еще кружку-другую».

Факельный свет заставил Лисандру зажмуриться, а тонкий скрип открываемой двери так резанул уши, что она стиснула зубы. Кто-то пришел ее выпустить или, может быть, наказать?.. Она поймала себя на том, что совершенно не волнуется по этому поводу.

— Так, так, так… Ну и что тут у нас?

Голос Нестасена! Лисандра напряглась.

Наставник вошел в ее закуток, сопровождаемый троицей незнакомых мужчин. Пока они рассматривали спартанку, нубиец сунул факел в стенное кольцо. Отсветы пламени играли на его черной масляной коже, и Лисандра ощутила, как глубоко внутри нее шевельнулось что-то напоминавшее страх.

Она сглотнула и спросила:

— Тебя прислали освободить меня?

— Ага, прислали освободить, — тоненьким голоском передразнил Нестасен.