Восток в огне - Гарри Сайдботтом Страница 8

вершине находилось святилище Зевса и Афины. Ниже сгруппированы святилища других богов египетских, сирийских, а также греческих. Под ними, спускался к морю старый город — горстка побеленных стен и крыш, покрытых красной черепицей, мерцающих на солнце. Колоссальная статуя Аполлона привлекла внимание Деметрия. Его голова с длинными заплетенными волосами, вылепленная бесчисленное количество поколений назад, была повернута в сторону священного озера, улыбался своей неподвижной улыбкой. Там, рядом со священным озером, было место, которого Деметрий боялся с тех пор, как услышал, где была пришвартована «Конкордия».

Он видел его только один раз, и это было пять лет назад, но он никогда не забудет Итальянскую Агору. Его раздели и вымыли - товар ведь должен были выглядеть наилучшим образом - затем повели в квартал. Там он был примером послушного раба, опасаясь угрозы избиения или того хуже. Он чувствовал запах людской массы под безжалостным средиземноморским солнцем. Аукционист выполнил свою роль - «хорошо образованный… из него получится хороший секретарь или бухгалтер». Всплыли отрывки грубых комментариев людей: «Образованный придурок, я бы сказал»… «Хорошо пользованный, если Турпилий владел им». Оживленные торги, и сделка состоялась. Вспоминая, Деметрий почувствовал, как его лицо пылало, а глаза жгли непролитые слезы ярости.

Деметрий старался не думать об Итальянской Агоре. Для него это была самая глубокая яма за три года тьмы после мягкого весеннего света предыдущей жизни. Он не говорил ни о чем; он дал понять, что родился в рабстве

Театральный квартал старого города Делоса представлял собой нагромождение узких извилистых переулков, нависших над наклонными стенами ветхих домов. Солнечному свету было трудно попасть сюда и в лучшие времена. Теперь же, когда солнце садилось над островом Ренея, было почти темно. Фрументарии не подумали принести факел или нанять факельщиков.

- Дерьмо, - сказал испанец.

- В чем дело?

- Дерьмо. Я только что вляпался в огромную кучу дерьма.

После того, как он упомянул это, двое других обратили внимание, как воняет в переулке.

- Туда. Знак ведущий моряка в порт, - указал пунниец.

На уровне глаз располагался здоровенный лепной фалос. Его головку украшало ухмыляющееся лицо. Шпионы последовали по указанному направлению, только испанец поотстал, чтобы очистить сандалий.

После небольшой прогулки в сгущающейся темноте они оказались перед дверью, окруженной двумя кривыми фалосами. Здоровенный привратник впустил троицу внутрь, где уродливая старуха проводила к скамье за столом. Она потребовала деньги вперед, прежде чем принести заказанное вино, разбавленное обычным образом — две части вина на пять частей воды. Кроме них в зале было два пожилых посетителя, погруженных в беседу между собой.

- Прекрасно. Охрененно прекрасно, - промолвил шпион родом из Субуры.

Ко всему прочему, запах внутри был даже хуже, чем снаружи. Запах затхлого вина и застарелого пота добавился к вездесущим ароматам сырости, гнили, мочи и дерьма.

- Как вы двое умудрились стать хорошо оплачиваемыми, уважаемыми писцами в свите дукса, в то время как урожденный римлянин, родственник самого Ромула, подобный мне, вынужден играть роль простого посыльного?

- Это наша вина, что ты так плохо умеешь писать? - ответил испанец.

- Чушь, Серторий, - прозвище происходило от известного римского мятежника, который базировался в Испании, - Рим для тебя и Ганнибала не более, чем мачеха.

- Да уж, наверное это замечательно родиться отбросом Ромула, - присоединился к беседе североафриканец.

Они прервали перепалку, когда принесли вино. Стареющая проститутка обильно украшенная макияжем в очень короткой тунике и с большим количеством различных амулетов: фалосами, дубинками Геракла, топорами и изображениями трехликой Гекаты.

- Если ей требуется столько, чтобы отвести сглаз, то представьте, как выглядят другие.

Они все были пьяны.

- В порту стоит ещё одна римская трирема, - заметил испанец, - Она везёт императорского прокуратора из Ликии в Рим. Может дукс назначил встречу с ним здесь?

- Это если они ещё не встретились, - ответил тот, что гордился рождением в Риме.

- Это было бы более чем подозрительно.

- Проклятье. Наш варвар-дукс приехал сюда, когда услышал, что тут продают персидских рабов и решил купить себе новую задницу, перса с задом, словно персик, чтобы дать отдохнуть своему измученному гречёнку.

- Я разговаривал об этом с Деметрием. Он считает, что это своего рода политическая игра. По всей видимости когда-то очень давно, греки использовали это жалкий клочок суши в качестве штаба священной войны против персов. А куда мы направляемся, чтобы защитить цивилизацию от нового персидского нашествия? Очень похоже, что наш варвар-дукс хочет видеть себя знаменосцем цивилизации.

Двое других кивнули на эти слова пуна, хотя и не поверили им.

Дверь отворилась и впустила троих новых посетителей. Будучи членами свиты фрументарии поднялись на ноги и приветствовали префекта инженерии Мамурру. Они также поздоровались с телохранителем Максимом и слугой Калгаком. Новоприбывшие ответили взаимным приветствием и разместились за другим столом. Фрументарии переглянулись, наслаждаясь своей проницательностью. Они выбрали правильный бар.

Два брата, владевшие баром, смотрели на новых посетителей с некоторой тревогой. Старый раб с уродливой головой, которого приветствовали как Калгака, скорее всего не доставит никаких хлопот - хотя этого нельзя сказать наверняка. Префект Мамурра, как и все солдаты, мог стать проблемой. На нем было походное платье - белая туника, расшитая солярными символами, темные брюки и ботинки. Вокруг талии он был опоясан кингулумом, сложным военный поясом, к которому была пристегнута столь же богато украшенная перевязь, перекинутая через правое плечо. Кингулум имел экстравагантный хвостовик, заправленный в виде петли справа от пряжки. Он свисал вниз и заканчивался звенящим металлическим концевиком. Оба пояса заявляли о его стаже и статусе. Они были покрыты наградами за доблесть, амулетами и памятными знаками различных отрядов и походов. На левом бедре висела спата, длинный меч, а на правом - пугио, военный кинжал. В старые добрые времена он носил только кинжал, но неспокойные времена все изменили. Большая квадратная голова, словно кусок мрамора, была седой; очень коротко остриженные борода, волосы и усы. Рот, похожий на крысоловку, и серьезные, почти немигающие глаза только усиливали впечатление, что он не чурался насилия.

Третий человек, которого обслуживающий персонал встретил как Максима, был ещё хуже. Хоть он и был одет так же, как и офицер, но явно не был солдатом. Он носил старомодный гладий, испанский короткий меч, богато украшенный кинжал и массу дешевых позолоченных украшений. Его черные волосы были длиннее, чем у другого мужчины, и у него была короткая,