Анри Кок - Сиятельные любовницы Страница 83

На другой день после этой сцепы, которая поселила холодность между им и Лолой, капитан получил приказание отправиться со своим полком в Бомбей.

— Хорошо! С моим полком! — сказал он самому себе. — Но с моей женой — нет! Эта нежная малютка никогда не согласится последовать за мной в Индию… К сожалению, я должен буду вынужден оставить ее в Европе!

Томас Джемс ошибался; нежная малютка не только не выразила ни малейшего неудовольствия по поводу своего отъезда с мужем, но даже обрадовалась возможности путешествовать по незнакомым странам и жить под другим небом.

И таким образом, надежды Томаса Джемса не исполнились…

На самом деле, это путешествие было истинным наслаждением для Лолы, и удовольствие, испытываемое ею, отразилось на ее характере: во время путешествия расположение ее духа было самое ровное, — она ни в чем не противоречила мужу. Томас Джемс благословлял небо.

Существуют два Бомбея: один, называемый фортом, — собственно город, состоящий из дворцов и каменных громад, в котором живут во время дождей; другой, — временный, начинающий жить с того времени, когда перестают грозы и ветры, окружающий первый город и состоящий из деревянных домиков, палаток, окруженных деревьями и цветами.

Живя в первые две недели по приезде в первом Бомбее, у господина и госпожи Ломер, державших меблированные комнаты, Лола и ее муж, с началом хорошей погоды, следуя за своими хозяевами, переселились в летний Бомбей.

Итак, в течение еще двух недель, пленяемая любопытным зрелищем, непрестанно возобновляющимся перед ее глазами, толпой пришельцев, прибывавших из всех окружных провинций в главный порт Британской Индии, — Лола постоянно всем улыбалась, в том числе и мужу.

Но когда, лежа в паланкине, несомом четырьмя сильными индийцами, она увидела все, что могла только видеть в окрестностях: мечети, храмы, пагоды, когда она перебывала на кораблях и судах всех стран и всяческих форм, когда по приглашению городских леди, после обеда, в течение двух или трех часов она уже прогуливалась верхом или в коляске по эспланаде в то время, когда на ней играла военная музыка — тогда Лола начала скучать.

— Долго ли еще мы останемся здесь? — однажды вечером строго спросила она своего мужа.

— Я сам не знаю, моя милая.

— Как, мы не знаете!?

— Без сомнения. Солдат не хозяин себе. Губернатор, лорд Эльфинстон, предполагает волнения кнодсов.

— Что это за кнодсы?..

— Индийцы. Одна из главных рас в стране, большая часть которой подчинилась, но часть еще остается непокорной.

— В таком случае, до тех пор пока лорд Эльфинстон будет сомневаться в кнодсах, мы не выедем из Бомбея?..

— Я боюсь этого.

— Но это может продолжаться месяцы, годы?..

— Я не говорю нет.

— И вы предполагаете, что я соглашусь жить целые годы не в Европе?..

— Я соглашусь.

— Какая разница! Как солдат вы обязаны жить там, где находятся ваши начальники, но я…

— Вы как жена солдата также обязаны жить там, где живет ваш муж. И притом, на что вы жалуетесь? Когда я должен был ехать в Индию, вы, казалось, были рады отправиться со мной. Если вы отказываетесь в настоящее время следовать за мной, мне будет весьма прискорбно, но я ничего не могу сделать.

— А! Вы ничего не можете сделать!.. Ну, а я могу сделать кое-что и докажу вам…

В таких вот выражениях Лола объявила войну мужу, — войну жестокую и беспощадную. В ожидании войны с кнодсами бедняжке капитану приходилось воевать с ангелом, превратившимся в демона. И день и ночь дом мистера Ломера, в котором наши супруги снимали квартиру, оглашался их ссорами.

— Но, — часто говаривал Томас Джемс, — если вам так неприятно жить здесь, почему вы не вернетесь в Англию?

— С вами. Я ничего лучше не желаю.

— Нет, одна.

— Я не для того вышла замуж, чтоб одной бегать по свету.

— В таком случае, так как служба надолго удерживает меня здесь, подражайте мне: будьте терпеливы.

— А я уверена, что если б вы захотели, то получили бы отпуск.

— Вы ошибаетесь, во время компании отпуска не дают.

— Так выходите в отставку.

— Я люблю военную службу и не оставлю ее.

— Как угодно. Я тоже не оставлю вас и мы досмотрим, кто скорей устанет — вы или я.

Первым, как можно было предвидеть, был Томас Джемс. Женщины всегда первенствуют в этой мелочной борьбе.

В то же время свидетельница этих ежедневных ссор, мистрис Ломер, почувствовала жалость к тому, кто по со мнению больше страдал. И если жалость не есть еще любовь, кок поется в одной старой песне, то она во всяком случае ближайшая к ней дорога. Кларисса Ломер была хороша собой, блондинка, а Томас Джемс, с тех пор как женился на Лоле, разлюбил брюнеток. Сначала только поверенная в печали капитана, она вскоре его успокоила.

В оправдание белокурой Ломер надо сказать, что ее муж был уродлив и глуп в равной мере, а Томас Джемс сделал для ласковой любовницы то, в чем отказывал крикливой жене.

Проснувшись однажды утром, Лола нашла у своей кровати письмо, подписанное двумя буквами Т и Д, следующего содержания:

«Вы хотели, чтобы я вышел в отставку. Я вышел, я свободен, свободен вдвойне, потому что для меня возможно в одно и то же время, как только я оставлю полк, бежать от вас. Я сожалею, что не в состоянии оставить вам денег на переезд в Европу, потому что то положение, в которое я поставлен вами, лишает меня нужных для этого средств. Прощайте! Желаю вам быть счастливой. Что касается меня, я должен признаться, что расставшись с вами, я как будто попал в рай».

Лола заканчивала чтение этой записки, когда в комнату ворвался мужчина.

Это был господин Ломер.

Он, так же как и Лола, получил поутру письмо.

— Ушла! Убежала! — рычал он. — Презренная!.. Женщина, которую я взял без приданого, без пенни приданого — да-с!.. У нее платьишка не было!.. А что я такое сделал, спрашиваю я вас, что она бросила меня, как старые штаны? Был ли я зол с ней или суров?.. Требователен?.. Нет, так не делают! Безнаказанно не увозят жену у честного человека. Я отправлюсь к губернатору, Клариссу возвратят мне!.. О! О! Хозяйство наше шло так отлично!.. Через пять лет я вернулся бы в Англию с хорошим доходцем. А теперь, что я буду делать один? Разве я могу один за всем присмотреть!

Наивные жалобы Ломера, его слезы, от которых он стал еще дурнее, заставили Лолу расхохотаться.

Он смотрел на нее с каким-то остолбенением.

— Как, вы смеетесь! — сказал он.

— А почему бы нет? — заметила она. — Муж мой уехал, ну я и смеюсь: я не люблю его.

— Но я-то все еще люблю мою жену.

— Так бегите за ней, желаю успеха. Но прежде одно слово, господин Ломер. Капитан Джемс, уезжая, поступил неприлично, оставив меня без копейки денег. Вы, без сомнения, снабдите меня сотней гиней? Я их вышлю вам из Англии, будьте уверены.