Эдвард Уитмор - Иерусалимский покер Страница 84

Нет.

Конечно не будешь. Потому что мы застряли во времени и пространстве, а он нет. Мы пытаемся верить, а он по-настоящему верит, и в этом-то вся разница. Мы сидим в Иерусалиме, но он-то единственный, кто действительно стоит в Священном городе на вершине горы. И ты же не собираешься и дальше горбиться в этом кресле и повторять, что кто-нибудь из нас проницательнее Хадж Гаруна? Воздушный шар? Мелкая контрабанда? Покер здесь или покер там, какая разница? Нет никакой разницы, потому что для того, чтобы запалить желудки в сочельник, мы все равно хлещем дерьмовое ламповое масло. Ты не осмелишься мне возразить, я знаю. Так или не так?

Так.

Правильно. Так что Хадж Гарун видел то, что видел, и понял то, что понял, вот и все. Одно из тайных имен господа — Стерн, вот к чему мы пришли. Хадж Гарун слышал имя произнесенное, а услышать однажды значит слышать вечно. Нельзя переменить прошлое, в этом мире нельзя отрицать факты, а это событие для него факт, значит, так оно все и есть. Всю свою долгую жизнь, говорит старик, он будет с любовью вспоминать это мгновение прежде всех остальных. Стерн. Одно из тайных имен Господа.

Стерн поднял глаза. Он расцепил руки, пожал плечами и улыбнулся, на сей раз без тени грусти.

Джо кивнул и рассмеялся. Это пока маленький шаг, но все же Стерн возвращался к жизни. Но им еще предстоит долгий путь этой ночью спустя одиннадцать лет и три месяца после той ночи в Смирне.

Вечер как раз для воспоминаний, сказал Джо, барабаня пальцами по столу. Ох уж эти мне пустынные переулки в метель, ох уж эта мне чертова арабская пародия на паб, ох скудость наша; эта дыра уж никак не подходит для радостного праздника. Теперь расскажи мне об этой говорящей мумии по имени Менелик. Этот Зивар спец по древностям, о котором всегда с таким восторгом распространяется Каир. Ты был с ним знаком? Вроде как должен был.

Конечно.

Ну и что?

Помимо прочего Стронгбоу оставил ему всю свою переписку, когда ушел в пустыню, чтобы стать святым.

Джо скорчил гримасу.

Переписка, говоришь? Старые письма? Я не знаю, от этого можно расчувствоваться, особенно под конец года, тихой снежной ночью в Иерусалиме. Может быть, лучше перенестись назад в прошлое и оказаться там, где я переправляю для тебя оружие в огромном каменном скарабее Хадж Гаруна. Тяжкий груз, ничего не скажешь. Я чуть спину не надорвал, потому что от товарища волшебника, навечно прикомандированного к Иерусалиму, было мало толку, ничего не поделаешь.

Но это была не обычная переписка, продолжал Стерн. Около двенадцати тысяч писем, и все от одного человека, Белого монаха из Тимбукту.

Джо стукнул ладонью по столу. И заорал от восторга.

Постой-ка. Вот с этого места помедленнее. Кажется, я об этом давно хотел услышать. Этот парень, вроде монах из Тимбукту, он, совершенно случайно, не звался ли еше отцом Якубой?

Так точно, он самый.

И когда у него родился девятисотый ребенок, твой отец послал ему караваном целый пайп кальвадоса в честь такого события? Примерно семь сотен бутылок промаршировали прямо в Тимбукту, за что вышеупомянутый уникум прислал твоему отцу благодарственное письмо, датированное летним солнцеворотом тысяча восемьсот сорокового года? Благодарил за этот в высшей степени желанный подарок в виде ста пятидесяти галлонов сока? Потому что Тимбукту — край сухой, как сама сушь, и жажду там утолить нечем, кроме бананового пива?

Стерн рассмеялся.

Я и не слышал об этом письме, сказал он. Но в Сахаре был всего один Белый монах, и он-то и дружил со Стронгбоу.

Джо снова хлопнул по столу.

Ух ты господи, вот оно. Давным-давно, когда я впервые оказался здесь, объявился Хадж Гарун с этим благодарственным письмом, он это умеет, он же раньше торговал древностями. Что ж, упомянутые числа меня потрясли и выбили из колеи, потому что я тогда все еще думал, что священники не должны вести себя как этот Белый монах из Тимбукту. И с тех пор меня заело любопытство, все хочу узнать, как этот монах преуспел в столь сладостных свершениях. Ты, случайно, не знаешь?

Стерн рассмеялся и кивнул.

Знаешь? Ах, вот история как раз для сочельника. Как раз чтобы холодной зимней ночью оживить эту жалкую пародию на деревенский паб. Я быстренько растормошу нашего хозяина, чтобы он принес нам новую бутылку своего замечательного топлива, и мы вспыхнем, когда пожелаем. Ну так как, Стерн? Кто был этот великий тип из Тимбукту? И, что еше интереснее, зачем он все это устроил?

Он начинал миссионером в Триполи, сказал Стерн, членом ордена Белого отца. Он был родом из Нормандии, крестьянин, и очень любил кальвадос. Что ж, однажды в Триполи приехал кардинал из Парижа, коллекционер предметов искусства да к тому же эпилептик. Кардинал приехал, чтобы контрабандой увезти оттуда несколько ценных мозаик, но, приехав, решил совсем-то уж не наглеть и для вида хотя бы прочитать проповедь. Местом проповеди была избрана пустыня недалеко от Триполи, потому что кардинал никогда не видел пустыни.

Джо поднял руку, прерывая Стерна.

Стоп. И проповедь предназначалась пастве священника-крестьянина? Проповедь должна была состояться под пальмой, хоть в какой-то тени? А кардинал вышел из тени и у него случился припадок?

Да. Прихожане были чернокожие, священник-крестьянин стоял к ним лицом и переводил, а кардинал стоял позади него. Я забыл сказать, что священник-крестьянин был карлик.

Джо снова прервал его.

Стой, я, кажется, уже воочию это вижу. Там чертовски жарко, и у кардинала начинается припадок, он замахал руками, чтобы сохранить равновесие, и голова нашего кальвадосного священника-крестьянина быстро превращается в своего рода аналой. И вот на него сыплются удары, кардинал все колотит и колотит беднягу по голове и за считанные минуты избивает его до полусмерти. Похоже?

Джо вскочил и замолотил кулаками по столу.

Я правильно понимаю? Просто бьет его по затылку, во имя Христово, а потом у кардинала начинается последний судорожный припадок и он выкрикивает слова молитв? Может быть, что плоть агнца на редкость вкусна? И вот последний удар, исполненный такой благодати, такой прицельный, нанесенный с такой страстной верой, что наш карлик падает и лежит ничком в пыли? Правильно или нет?

Ты слышал эту историю, Джо?

Нет, ни слова, но обычно чем чаще истории рассказывают, тем правдивее они становятся, а этот рассказ мало чем отличается от себе подобных. А потом кардинал поди-ка валится в свой паланкин и как по волшебству переносится в прохладный дворец в Триполи, где может выпить бокал вина, принять ванну и слегка вздремнуть. Другими словами, с ним все. Он сделал все, что должен был, и мы можем о нем забыть. Да или нет?