Луи Жаколио - Покоритель джунглей Страница 85

— Повелители! Повелители! — пробормотал Барнетт. — Болтай, болтай, лицемер ты этакий, не знаю, что меня удерживает от того, чтобы раздавить тебя, как клопа.

— Что говорит твой друг? — спросил индус Барбассона.

— Он говорит: да ниспошлет небо тебе и всему твоему роду дни, полные покоя, счастья и процветания.

— Да пошлет вам того же Кали, — ответил Кишнайя. — Догадываются ли чужеземные повелители, почему я пригласил их навестить меня?

— Пригласил, пригласил… — проворчал Барнетт, которого это слово вывело из себя.

— Твой друг опять что-то сказал, — заметил туг.

— Он говорит, что давно хотел познакомиться с тобой.

— Мы уже виделись на Цейлоне.

— Да, но знакомство ваше не было столь близким, тем не менее он сохранил о тебе приятные воспоминания.

Барнетт задыхался, однако он обещал молчать и, не сдержав слова, теперь крепился из последних сил.

— Если вы настроены таким образом, думаю, мы договоримся. Кстати, у меня к вам небольшая просьба. Я бы тоже хотел нанести визит Нана-Сахибу в Нухурмуре. А поскольку принц меня не знает, мне пришла в голову счастливая мысль, что вы могли бы меня ему представить.

— В самом деле, твой выбор очень удачен, мы его друзья, — в том же тоне ответил провансалец. — Не желаешь ли ты познакомиться также с Сердаром?

— Нет, ведь Сердара нет в Нухурмуре, он отправился на Цейлон.

— А! Тебе это известно…

— Да, мне даже известно, что он собирается засвидетельствовать свое почтение сэру Уильяму Брауну, которого я предупредил о прибытии Сердара нарочным, опережающим вашего друга на шесть часов, так что Его Превосходительство сможет организовать ему достойную встречу. Я настолько в этом заинтересован, что дал Сердару в провожатые моего зятя Рам-Шудора.

«О, негодяй!» — подумали Барбассон и Барнетт, перед которыми открылась ужасная истина, едва прикрытая холодной насмешкой.

— Сердар погиб! — с болью вымолвил Барнетт.

— Пока еще нет, — ответил Барбассон, — Сердара так просто не поймать!

— Что? — переспросил туземец.

— Мы с другом советуемся, можем ли взять на себя труд представить тебя Нане.

— Что же вы решили?

— Что мы достаточно близки с принцем, чтобы взять на себя эту миссию.

— Я рассчитывал на вашу любезность.

«Эти люди издеваются надо мной, — подумал Кишнайя, — но я дам им понять, как дорого им могут стоить их шутки, если они зайдут в них слишком далеко».

Он продолжал:

— Я должен предупредить вас об оракуле, произнесенном сегодня утром в тиши храма голосом самой богини Кали: «Если Нана-Сахиб откажется принять моего посланца, я хочу и приказываю, чтобы два охотника, которых ты выбрал в провожатые, той же ночью были принесены в искупительную жертву на моих алтарях».

— С богиней все в порядке! — бросил Барбассон Барнетту.

— А что если нам задушить этого старого мошенника? — предложил тот.

— Какая нам от этого польза? Нас прикончат его приятели.

— Смерть за смерть, я был бы счастлив, если б мне удалось подержаться за шею этого отвратительного негодяя.

— Но мы пока еще живы, Барнетт, позволь мне поступить по своему усмотрению.

— Вы все поняли? — спросил Кишнайя.

— Разумеется, я переводил оракул великой богини моему другу, который не очень в нем разобрался.

— Я вынужден отложить свой визит до завтрашнего вечера, ибо эту ночь мы должны провести в молитвах. Итак, мы договорились, что вы отведете меня в Нухурмур, проводите к спящему принцу, не будя его, я сам его разбужу. При этом условии вы можете либо остаться в пещерах, либо отправиться, куда вам заблагорассудится. Не обессудьте, если до завтрашнего дня вам придется пользоваться моим гостеприимством.

— Договорились, — ответил Барбассон.

— Я счастлив, что вы приняли верное решение. Если вам что-нибудь понадобится этой ночью, стоит только сказать.

— Большое спасибо, мы падаем с ног от усталости и хотим, чтобы нас не беспокоили.

— Все будет исполнено, как вы пожелаете. Пусть бог сна пошлет вам счастливых сновидений.

Едва он вышел, как Барбассон быстро подошел к другу.

— Барнетт, — сказал он, — дело нешуточное. Нас считают пройдохами, висельниками, может быть, мы немногого стоим. Но у нас есть честь, и мы сохранили ее незапятнанной. Мы сражались то за тех, то за других — в зависимости от того, кто нам платил, мы играли в Азии ту же роль, что кондотьеры в средние века, но мы никогда не предавали тех, кому поклялись служить. Мы, может, и наемники, но не разбойники с большой дороги. Ты понял, что я смеялся над этим негодяем Кишнайей и что никогда — ни ты, ни я — мы не поведем тугов в Нухурмур.

— Никогда! Лучше двадцать раз умереть!

— Хорошо, Барнетт, дай мне руку, мы понимаем друг друга.

— Я бы перерезал тебе горло еще в пути, если бы ты повел Кишнайю к Нана-Сахибу.

— Уж не сомневался ли ты случайно на мой счет?

— Нет! Я говорю, что бы я сделал, если б сомневался.

— Но это не все. Ты слышал, что сказал этот мерзкий плут о Сердаре? Ловушка так хорошо подстроена, что он попадет в нее еще вернее, чем мы. Ты знаешь, он обречен.

— Черт побери, мне ли этого не знать, god bless me! Нас вместе приговорили к смерти на Цейлоне, и если бы не Рама-Модели, нас бы повесили: он поспел вовремя. Когда заклинатель появился с Ауджали, чтобы спасти нас, мы уже шагали к виселице.

— Знаю, ведь на следующий день я взял вас на борт «Дианы». Теперь на основании вынесенного приговора губернатор повесит Сердара, если мы не найдем способа, как его спасти, а мы должны это сделать.

— Ты забываешь, что мы пленники, и нам прежде всего надо найти способ выбраться отсюда.

— У нас впереди целая ночь. Если нам удастся бежать, то, загнав двух лошадей, мы сможем добраться до Гоа раньше, чем Сердар выйдет в море.

— Сомневаюсь. Ты знаешь, как быстро он действует, стоит ему только принять решение.

— Да, но я сомневаюсь, чтобы «Диана» была готова к отплытию. Сива-Томби-Модели, брат заклинателя, ставший моим помощником и командующий шхуной в мое отсутствие, несколько дней тому назад попросил разрешения починить котлы. Быть может, работа еще не закончена и задержит Сердара на сутки. Этого вполне достаточно, чтобы мы поспели вовремя. Ты знаешь, что у Анандраена в Велуре на случай нужды всегда стоят наготове четыре лошади.

— Я готов на все, когда речь идет о Сердаре. Но мне кажется, выйти отсюда до завтрашнего вечера будет весьма трудно. Разве что сделав вид, будто мы согласны отвести Кишнайю, нам удастся бежать… Но будет слишком поздно.