Татьяна Недозор - Северная звезда Страница 9

Она непроизвольно вскрикнула от страха и восторга одновременно. Молодой человек шептал ей какие-то слова, задыхаясь от волнения.

– Любимая!!

Остатки здравого смысла вернулись к девушке.

– Любимый, я не могу…

– Можешь, дорогая! Я знаю, ты этого хочешь. Ты хотела этого с самого начала, с того момента, как мы встретились. И я тоже…

Дмитрий снова стал целовать ее. Мария чувствовала, что, если она позволит ему продолжить, это будет счастье. Такое счастье, о котором она и не мечтала.

Руки юноши становились все более требовательными. Но она не замечала этого, охваченная счастьем быть так близко к Дмитрию, как только возможно. Их тела слились в горячем, сладостном единении. Она крепко прижалась к нему, дрожа всем телом. Страсть и возбуждение в ней нарастали, девушка жаждала слиться с любимым воедино. Вдруг между двумя ударами сердца она ощутила, что возносится вместе с возлюбленным в какую-то неведомую высь и парит в сияющем просторе. И все, что она читала во фривольных французских книжках, померкло перед живой жизнью и любовью.

Но, увы, всё рано или поздно кончается. Ее колотила мелкая дрожь, которая постепенно уступила место блаженной истоме. Дмитрий нежно обнял ее и укутал пледом. Потом молодые любовники некоторое время отдыхали…

Маша лежала на животе и смотрела на него, поглаживая по спине. Она была счастливейшим человеком в мире. Ведь рядом с ней был Дмитрий, ее возлюбленный, которого она любила и которому только что отдала свою невинность.

Девушка закрыла за собой дверь черного хода на ключ. Щелчок замка эхом разнесся по спящему дому.

Из угла, где стоял сундук, на котором дремала Перфильевна, донесся старческий вздох.

– Гуляли-с? – осведомилась кухарка.

– Гуляли, – кивнула Мария. – С подружками вот засиделась…

– Что ж, дело молодое… Мы, бывалоча, так-то все ночи напролет погуливали… Одна заря выгонит, другая загонит…

Уже у себя девушка зажгла свечу и подошла к огромному, в человеческий рост, зеркалу.

Она внимательно изучала свое лицо. Не остались ли на губах следы поцелуев Дмитрия? Не изменилось ли выражение глаз? Не заметила ничего необычного, кроме яркого румянца на щеках и слегка расширенных зрачков.

Умылась холодной водой, это взбодрило, и остатки сна улетучились. Вспомнила извиняющийся голос Дмитрия.

– Мария, ты, наверное, считаешь меня подлецом… Но клянусь тебе, я не думал, что все зайдет так далеко. Это произошло потому, что я давно мечтал о тебе, а когда ты вошла в мой дом, я… я действительно хотел остановиться. Но не смог. Простишь ли ты меня когда-нибудь?

Она целовала его и говорила, что все хорошо, что ей нечего прощать, он не сделал ничего дурного. Ведь все равно они поженятся. Поэтому Дмитрий не должен корить себя. Она последует его совету и завтра же поговорит с папой. Она добьется, чтобы он благословил их брак.

– А у тебя получится? Ты сможешь уговорить его?

– Ну, конечно. Ведь завещание абсурдно и несправедливо. Я уговорю его.

Не задумывалась как. Главное – Дмитрий был рядом, а остальное как-нибудь устроится.

Юноша поймал раннего извозчика и даже проехал с ней почти до дому. Перед тем как высадить Марию на углу, он прижал ее к себе и, глядя в глаза, спросил:

– Ты прощаешь меня?

– За что прощать? Мы ведь любим друг друга.

Она поцеловала его и побежала вверх по улице, зная, что он все еще смотрит ей вслед…

Насухо вытерлась мягким полотенцем, выходя из ванной. Может быть, попробовать заснуть? Но как тут заснешь! Она была так счастлива! Этой ночью она стала женщиной. И дело не в утраченной девственности – она даже почти не ощутила, как это произошло. Дело в другом, в том, что она чувствовала. Она воистину родилась заново! Ей казалось, что она одна такая во всем мире, и ей было так хорошо, как, наверное, никогда в жизни. У неё было такое чувство, что она теперь будет жить вечно и будет так счастлива, как никто в мире!

Задремала она под утро, и из царства Морфея её вернула Марта, которая внесла в комнату поднос с завтраком. Поставив его на стол, девушка доложила:

– Мария Михайловна, там… господин Арбенин хочет вас видеть.

– Он бы еще ночью пришел! – ляпнула Маша первое, что пришло в голову.

На какую-то секунду она испугалась, что Арбенин неким образом узнал о случившемся с ней этой ночью прекрасном событии. Но тут же опомнилась: что это она, в самом деле, удумала?

– Он знает, что слишком рано, Мария Михайловна, – кивнула Марта, – но, так или иначе, хочет вас видеть. Он дожидается в гостиной.

– Сейчас нет и девяти. Я даже не завтракала, во-первых, и я не хочу его видеть, во-вторых. Так что отправляйся к нему и скажи, чтобы он уходил.

Девушка улыбнулась.

– Он сказал, что визит не займет много времени и он не собирается нарушать ваши планы, Мария Михайловна.

– Но он уже их нарушает! Я… я не хочу его видеть, Марта. Иди и передай ему это.

– Слушаюсь.

Марта удалилась, шелестя юбками, но через пару минут вернулась и сказала, что господин Арбенин не намерен уходить, не поговорив с Машей.

– Хорошо, передай ему, что я спущусь, только сначала позавтракаю и оденусь. Если он считает возможным приходить с визитом так рано, пусть возьмет на себя труд подождать.

В гневе Мария села за стол и придвинула к себе поднос с испанским омлетом, приготовленным по вычитанному во французской кулинарной книге рецепту, и чашкой кофе. Ее любимое блюдо не доставило ей на этот раз никакого удовольствия. Она едва притронулась к нему и отставила поднос в сторону.

Направилась в гардеробную одеваться, потом Марта причесала ее. Она придирчиво осмотрела себя в зеркале. Локоны, которые служанка специально оставила ниспадающими по бокам прически, и кремовая блузка оттеняли румянец и блеск ее глаз.

– Ну вот, я готова. Я выйду к нему, а ты отправляйся к тете. Ей может понадобиться твоя помощь.

Арбенин ждал в гостиной, развалившись в кресле, как у себя дома. Он окинул Марию жадным взглядом.

И вдруг она ощутила веселье пополам с гордостью.

«Ты мечтаешь обо мне? Так вот, я уже не твоя и никогда твоей не буду! Я женщина! Настоящая!»

– Доброе утро, сударыня!

– Я вижу, мой женишок считает верхом галантности являться к даме с визитом в такую рань? – справилась она, скорчив презрительную гримасу и вспоминая говорок уличных торговок и Глаши.

Арбенин поднялся, лениво и самодовольно улыбаясь. Его глаза беззастенчиво изучали ее грудь, затянутую в тонкий расшитый шелк.