Юрий Черняков - На безымянной высоте Страница 9

— У немцев тут объявился снайпер. Таких еще не было. Охотится исключительно на старших офицеров. Морозова спас от гибели его бинокль, отклонивший пулю. А вот глаз, говорят, потерял.

— Какой еще снайпер?.. А что же Паша Никодимов, лучший во всей дивизии стрелок? — остановился Иноземцев. — Он-то с начала войны уже столько их снайперов ликвидировал, он-то куда смотрит?

— Три дня они друг на друга охотились, — виновато сказал Самсонов. — Немец и Никодимова убил, так что вот так… Точно тебе говорю: таких снайперов у немцев еще не было.

— Пашу Никодимова убил? — остановился Иноземцев. — Так у него самого, если не ошибаюсь, на счету две сотни фрицев — и из них полтора десятка снайперов!

— Да, самого Никодимова… Мы его уже на Героя представили, бумага в дивизию ушла.

Иноземцев нахмурился, двинулся дальше.

— Наградим посмертно. Так вот, скоро наступление, — сказал он отрывисто. — Мне сказали в штабе корпуса, что завтра же в расположение полка прибудут офицеры штаба корпуса и дивизии для рекогносцировки. Целая толпа полковников и генералов на передовой, представляешь? И как ты собираешься обеспечить их безопасность? Ты меры принял?

— Знаю, — махнул Самсонов. — Придумаем что-нибудь… А это точно, что основной удар нанесут именно здесь, у нас?

— А ты до сих пор не знал? — остановился Иноземцев. — Ты не ответил, какие приняты меры для безопасности штабных офицеров?

— Какие тут меры… Вот я им в штабе дивизии, и полковнику Егорову лично, то же самое сказал: как мы сможем вас от этого снайпера уберечь, если мы своего батю не уберегли? Крепись, говорят, и обещали прислать какого-то своего снайпера. Мол, чемпион СССР по стрельбе тридцать девятого года. Ждем с утра… — Он посмотрел на часы. — И еще. Мы тут присмотрели нового командира разведроты вместо погибшего Медведева.

— Отставить! Я уже нашел его… Опаньки! А это кто ж такая симпатичная, почему не знаю? — Иноземцев остановился, заметив юную девушку с погонами связистки, чья женственная стройность сочеталась с подростковой угловатостью. — Что, это тоже новое пополнение?

Он смотрел на девушку пристально, не отрываясь, так, что та засмущалась, невольно отводя взгляд и не зная, как ответить на фривольное обращение старшего офицера.

— Прекрасных незнакомок на войне не бывает, — продолжал щуриться майор Иноземцев. — У них обязательно есть должность, звание, фамилия.

— Рядовая Екатерина Соловьева… — вытянулась перед начальством смущенная девушка, по-прежнему глядя в сторону. — Закончила ускоренные курсы, работаю в штабе на рации и телефонном коммутаторе.

— Как в песне: «Выходила на берег Катюша, на широкий берег на крутой… — продолжал Иноземцев, и Самсонов почтительно хмыкнул. — Выходила, песню заводила…» Ладно, потом познакомимся поближе, и все вместе споем… — утвердительно, будто приказал, закончил Иноземцев и быстро двинулся дальше, уже не оглядываясь, так что Самсонов снова едва за ним успевал.

— Разве нам не хватает связисток? — отрывисто спросил Иноземцев.

— Есть потери… В смысле сержант Костромина в интересном положении… — сказал Самсонов, как если бы чувствовал за собой вину. — На пятом месяце. Отправляем скоро домой.

— Черт… Но это наша самая опытная связистка… Ты-то куда смотрел?.. Ну нельзя оставить полк на неделю… Кстати, чья это работа? — строго спросил Иноземцев, снова остановившись. — Слушай… Неужели, Кости Горелова?

— Так точно. Через несколько дней планируем сыграть им свадьбу по-фронтовому.

— Если только Гитлер не будет возражать… Кстати, в какую графу потерь ты запишешь Костромину? — снова на ходу спросил Иноземцев, козыряя всем встречным.

Тот не успел ответить, поскольку Иноземцев в этот момент заметил немецкого пленного, которого выводили из кабинета, где шел очередной допрос.

— Резервист?

— Он самый. На гражданке был бухгалтером, — подтвердил Самсонов. — Недавно призвали, ничего, говорит, не знает. Похоже, не врет.

— Там посмотрим… Вы его хоть покормили?

— Нет еще.

— Накормите от пуза, ты понял? И сразу ко мне. Кто у тебя сейчас в разведке за старшего?

— Старший сержант Степан Каморин.

— Передай ему: мне нужен срочно, позарез кадровый офицер, а не бывший бухгалтер!

…Немца кормили во дворе штаба, и охрана, ездовые, шоферы — все, кто свободен, смотрели, как он примеривается к солдатской каше.

Поворочал ложкой, отодвинул миску, оглянулся на полевую кухню, откуда шел пар, и что-то недовольно сказал по-своему.

— Еще морду воротит… — ворчали ездовые.

— Может, добавки хочет? — предположил повар.

— Я б ему добавил. Черпаком промеж глаз… — вздохнул сержант Степан Каморин. — Но нельзя. А хочется не знаю как… Целую ночь там пролежали. И кого, спрашивается, дождались?

— Переводчик-то где? — спросил повар. — Костю-переводчика позовите. А то балаболит непонятно что…

И сразу, как из-за театральных кулис (явление семнадцатое, те же и переводчик), появился Костя Горелов, он же жених, полгода назад нанесший непоправимый урон связи полка, а сейчас что-то жующий на ходу.

— Отведите его к Иноземцеву, — сказал Костя Каморину.

В это время к штабу полка подъехала знакомая полуторка, и из кузова спустились старшина Безухов и та самая Оля, девушка в военной форме, объект внимания рядового Малахова, который, лихо спрыгнув, оказался на земле первым и подал ей руку. Увидев вновь приехавших, о немце сразу забыли.

Те, что помоложе, разглядывали девушку, а кто постарше — были рады видеть Безухова. Его приветствовали, обнимали, хлопали по спине и плечам.

— Товарищ майор, разрешите обратиться! — звонко крикнула Оля, протягивая майору Иноземцеву документы.

Только сейчас все обратили внимание, что она поволжски окает.

Майор листал, читал ее документы, потом с удивлением на нее смотрел…

— Ольга Позднеева… постойте. Так вы и есть тот самый снайпер, чемпион СССР по стрельбе? — недоверчиво спросил он.

— Так точно, товарищ майор! — деловито ответила она. — Имею на своем счету шестьдесят убитых фашистов. Из них шесть снайперов, четыре пулеметчика.

— Значит, это вы сегодня сняли пулеметчика? — прозрел майор. — Там, на колокольне?

— Это и есть четвертый, — кивнула она, глядя на майора исподлобья ясными голубыми глазами.

— Устраивайтесь… — только и сказал он. — Вам помогут. Вы нам очень, очень кстати. Уберете этого фашиста, зачтем вам его за десяток пулеметчиков.

В кабинете Иноземцева между тем пленный немец и Костя Горелов — переводчик — сидели в ожидании хозяина.