Адольф Мютцельбург - Невеста с миллионами Страница 9

У себя в комнате он застал женщину лет сорока. На ней был скромный летний наряд, и только дорогая камея, служившая ей брошью, выдавала в женщине хозяйку этого прекрасного особняка. Она по-прежнему была хороша собой. Прожитые годы никак не сказались на привлекательности ее черт, на блеске пышных золотистых волос, на прелести голубых глаз. Расположившись за письменным столом мужа, она просматривала свежую газету.

Он мягко провел рукой по волосам жены и негромко сказал:

— Она все знает! — И когда женщина вздрогнула, добавил: — Я нашел Элизу застывшей от горя. Кто-то — не знаю, кто бы это мог быть, — прислал ей из Дамфриса номер «Нью-Йорк геральд», в котором все обстоятельства исчезновения Ричарда описаны в целом верно. Дай Бог Элизе вынести все это! Я не стал лишать ее последней надежды и посоветовал побыть одной. Поэтому мне не удалось, как я собирался, рассказать ей о предложении мистера Эверетта. Может быть, теперь ей и в самом деле лучше последовать его совету и перебраться в Нью-Йорк. Путь через Западную Виргинию в Пенсильванию сейчас совершенно свободен, и ты могла бы поехать с ней, Амелия.

— Только вместе с тобой, Вольфрам! — ответила жена.

Несколько мгновений он молчал, а потом отрицательно покачал головой.

— Нет, Амелия, для себя я уже решил: останусь здесь, разве только исключительно серьезные причины вынудят меня изменить это решение. Я не намерен бросать свой пост. Среди этого безумия и хаоса он должен служить маяком, олицетворяя стойкость Севера в его борьбе за правое дело. Пусть южные бароны убедятся, что я, хоть и окружен ими со всех сторон, я открыто придерживаюсь принципов, провозглашенных Севером, и даже на время военных действий не покидаю свою собственность!

— Подожди, Вольфрам, — печально заметила Амелия, — это похоже, скорее, на безрассудство! Мне кажется, ты никак не можешь расстаться с упрямством, которое отличало тебя в молодые годы! Эта война с каждым днем разгорается все больше, и все больше тает надежда на быстрое примирение. А ведь еще несколько месяцев назад мы все так верили в него!

— Это правда, — задумчиво согласился он, — и я хочу, чтобы ты с Элизой отправилась на Север. А я должен оставаться здесь.

— В таком случае мы останемся вместе, — сказала Амелия. — А пока я пойду к Элизе и попытаюсь немного облегчить ее горе.

С этими словами она поднялась из-за письменного стола и направилась к дочери.

Ситуация, в которой оказались владельцы плантации «Либерти», и в самом деле была необычной и внушала большие опасения.

Лет десять назад мистер Вольфрам Бюхтинг перебрался с юго-запада Союза, с границ Калифорнии и Мексики, в Нью-Йорк, где вскоре завязал тесную дружбу с, банкиром Эвереттом. Затем оба отправились в поездку по Виргинии, и мистер Бюхтинг приобрел там недвижимость на восточных склонах Голубого хребта. Он слыл владельцем очень большого, почти невероятного состояния, которое, если верить слухам, имело немного мистическое происхождение. Он приходился шурином уже упоминавшемуся отцу дона Альфонсо: мать юноши, наполнившего столь беспочвенной ревностью сердце дона Луиса, была сестрой мистера Бюхтинга. Оба семейства были обязаны своим богатством некоему дарению или наследству. Меньше всех распространялся на эту интересовавшую многих тему сам мистер Бюхтинг. Он производил впечатление молчаливого, почти замкнутого человека, не склонного к откровенности, хотя все, кто поддерживал с ним близкие, пусть даже деловые отношения, подчеркивали его честность и порядочность. Итак, мистер Бюхтинг приобрел на склонах Голубого хребта небольшую запущенную плантацию с невзрачным хозяйским домом и немногочисленными негритянскими хижинами. Вскоре эта плантация расцвела и преобразилась настолько, что посмотреть на нее приезжали самые состоятельные землевладельцы Юга. Главный дом плантации «Либерти» можно было считать образцом великолепия, сочетающегося с удивительной простотой пропорций. Объяснялось это, вероятно, тем, что в молодые годы мистер Бюхтинг, говорят, был архитектором. Его новое жилище представляло собой двухэтажный особняк. Широкая лестница вела прямо с просторной лужайки перед домом в украшенный колоннами зал, откуда через высокие стеклянные двери можно было попасть в столовую.

Особняк располагался посреди великолепного парка в английском стиле, больше похожего на лес.

Само жилище мистера Бюхтинга, украшенное шедеврами искусства, приобретенные им новые сельскохозяйственные машины — короче говоря, вся плантация являлась в первое время местом паломничества самых преуспевающих и видных землевладельцев Юга, и мистер Бюхтинг не знал, куда деваться от визитов, приглашений и прочих проявлений дружеских чувств. Но лишь только стали известны его истинные замыслы и намерения, которых он отнюдь не собирался скрывать, эти лицемерные знаки уважения и симпатии уступили место лютой ненависти. Выяснилось, в частности, что мистер Бюхтинг — убежденный противник рабства и на плантации «Либерти» бок о бок с белыми работниками трудятся свободные негры. Более дерзкий вызов с его стороны виргинским плантаторам трудно было себе представить. Они опасались, что пример свободных негров окажет дурное влияние на черных рабов, и каждый случай неповиновения или побега своих невольников приписывали дурному примеру, который подавал своей затеей мистер Бюхтинг.

Как известно, к разрыву Севера с Югом привело главным образом различное отношение к рабству. Рабовладельцы препятствовали любому облегчению положения рабов, каждому шагу, который мог бы содействовать постепенному отказу от этого пережитка прошлого. Решив навсегда сохранить рабство, Южные штаты уже тридцать лет назад начали исподволь готовиться к такому случаю, который теперь наконец представился, продвигая на важнейшие военные и гражданские посты приверженцев своей партии и прибирая к рукам как можно больше собственности, принадлежащей Союзу.

Весной 1861 года Северные штаты оказались втянутыми Югом в братоубийственную войну.

Первое крупное сражение произошло 21 июля 1861 года под Буллз-Раном и закончилось поражением войск северян. Однако эта неудача задела самолюбие всех тех, кто сперва уклонялся от участия в боевых действиях, и пробудила в них жажду возмездия. Недостаточно боеспособная армия была реорганизована на новых принципах, одновременно была усилена слабая прежде дисциплина. Появилось то, чего раньше недоставало: у людей возникло страстное желание восстановить единство страны, над которым нависла угроза. Северяне дали клятву и самим себе, и правительству продолжать борьбу до тех пор, пока над мятежными штатами не взовьется звездно-полосатый флаг Союза. Люди тысячами шли в армию. В распоряжение правительства поступали многие миллионы долларов. Один только мистер Бюхтинг пожертвовал на эти цели миллион.