Манфред - Елена Гвоздева Страница 9

Экке согласился с доводами и позволил теперь уже официально устроить в лагере "ревир" (медчасть) — лечить пленных, прошедших сортировку. Это давало новый статус с предоставлением перевязочных материалов со складов немецкого госпиталя.

Крохт — личный денщик Вебера зорко следил, чтобы редкие ценные вещи, конфискованные у пленных, не уплыли мимо кармана обер-штурмфюрера. Лишь жалкая часть официально оформлялась в фонд Победы Германии. Эсси-Эзинг помогал Крохту, но главной задачей считал выявление особо остро нуждающихся в медицинской помощи.

***

Оberarzt

Утром на построении озвучили приказ коменданта:

— Приказом по лагерю DULAG 111 Манфред Эсси-Эзинг назначается лагерным врачом и получает звание oberarzt!

Назначения, предписанные oberarzt исполнять неукоснительно!

(oberarzt (нем.) — старший врач, заведующий отделением в больнице).

Надя очень расстраивалась из-за узколобости вчерашних бойцов, выражавших презрение к доктору. Даже те, кому врач спас жизнь, смотрели подозрительно. Неблагодарность человеческая ранила медсестру.

Манфред, казалось, был совершенно к этому равнодушен. Он давно знал, как относятся к немцам, особенно те, кто помнил первую мировую войну, поэтому всегда представлялся латышом. Так и указал в анкете при поступлении в мединститут. Среди студентов-медиков было много евреев, скрывавших свои корни, многие после заключения брака меняли фамилию на славянскую. Ещё со времен "черты оседлости" было понятно, что это лучший способ раствориться в империи.

Латыши при Ленине заслужили уважение своей преданностью вождю, поэтому в подробности анкеты никто особо не вникал. "Кто мог подумать, что мне пригодится принадлежность к немецкой расе", — думал Манфред Генрихович, вернувшись в барак на рассвете после очередного допроса.

Неутомимый, склонный к частым перепадам настроения, Вебер даже устроил несколько "очных ставок", где липовые пациенты уверяли, что знают его, как русского, ещё по военному госпиталю в Харькове, но Манфреда это не смутило. Он твердо отвечал на вопросы и смотрел Веберу прямо в глаза.

Вскоре комендант лагеря затеял новое испытание. Вызвал фельдшера Мольтке, занятого в основном оценкой состояния новых узников, поручил выдать доктору медицинские инструменты и понаблюдать, насколько умело Эсси-Эзинг ими работает.

Пришлось Мольтке подтвердить, что врач владеет хирургической оснасткой вполне профессионально, кроме того, и Надя успешно продемонстрировала навыки операционной сестры, безошибочно подавая нужные инструменты.

На этом ночные допросы прекратились. Вебер вынужден был признаться себе, что Манфред ему гораздо полезнее ленивого и туповатого Мольтке, который занимался только сортировкой, даже не пытаясь лечить. Что и подтвердили показатели смертности за июль и август, заметно снизившись.

В одном только Павлограде было три лагеря военнопленных: на обозном заводе Магазинера (после войны завод "Химмаш"), на улице Полтавской и самый крупный DULAG 111, откуда пленных грузили прямо в эшелоны для отправки в Германию. В этом лагере и оказался Манфред Генрихович.

DULAG 111 имел свою специфику в том, что состав пленных всё время менялся — лагерь был транзитный. Количество прибывших, отправленных, заболевших, умерших постоянно менялось и должно было отражаться в книгах учёта. От этой круговерти цифр порой вскипали мозги. А ведь за цифрами нужно было ещё прятать спасенных узников.

Множество раз Мольтке и гарнизонные инспекторы пытались поймать Манфреда Генриховича на несоответствии цифр реальному количеству пленных. Но всё было образцово.

Истинную картину знали только врачи DULAG 111 Василий Григорьевич Ковальчук и Митрофан Пантелеймонович Малиенко. Доктор Ивин иногда подшучивал над Малиенко:

— Тебе Митрофан, с таким отчеством сам Бог велел идти в целители.

Упрочив своё положение, Манфред стал советоваться с Надей, как уменьшить число пригодных к отправке в Германию, сохранив им жизнь. Надо искать выход на подполье. Как? Лагерь был нашпигован провокаторами и доносчиками, в основном из тех, кто добровольно сдался в плен.

Решено было максимально расширить подконтрольную врачебной проверке территорию. А Мольтке был только рад сбагрить свою работу Эсси-Эзингу. Он и помог внушить Веберу идею о разделении ревира на отделения.

Таким образом, к концу лета Манфред Генрихович смог разместить больных в трёх ближайших к его каморке бараках. В отличие от остальных, больные получали горячую воду и кусочек эрзац-хлеба (из шелухи и опилок), только напоминающего хлеб.

***

сентябрь 1942

Инфекционная

Как-то ближе к осени, Пётр посетовал в разговоре с Кларой, что нет у них в дорожной жандармерии своего человека среди жандармов.

Клара кивнула:

— Туда просто так не берут. Лёхлер принимает в жандармерию только после проверки или тех, кто уже служил полицаем.

Раздобыть документы полицая помог случай. Война войной, а молодые девушки всё равно заглядываются на парней.

Под видом "умирающего" в инфекционную больницу из концлагеря переправили молоденького лейтенанта Чумака. Ольга Михайловна заметила, лейтенантик глаз не сводит с медсестры Марии. Когда они вдвоём с Машей снимали с веревок просохшее бельё, позволила себе пошутить по этому поводу. Машенька засмеялась, а потом с грустью сказала:

— Степан симпатичный, наверное, у него девушка есть, — вдруг взволнованно спросила, — а ты заметила, как на него похож тот, из соседней палаты? Ну, полицай, которого ночью сняли с эшелона? Он с охраной сопровождения прибыл за партией пленных, а сам свалился в горячке…

— И как ты успеваешь всё рассмотреть, — задумчиво ответила Ольга.

— Лейтенант симпатичный, вот я и заметила.

— Ага, а полицай несимпатичный? — поддела Машу Быкова.

— Ну что вы смеетесь, Ольга Михайловна!

— Не до смеха, ведь Василий Дмитриевич говорил, что документы полицая пока спрятал у себя.

— О! — девушка замерла, — так, если полицай умрёт, мы сможем…

— Тише ты! Посмотрим. Ты… вот что, если полицай придёт в себя, порасспрашивай его ласково: откуда, где родные? Прояви сочувствие, одним словом.

***

В итоге, лейтенант Степан Чумак "выздоровел", как полицай, что и позволило ему поступить на службу в дорожную жандармерию. На вопрос, почему он не хочет вернуться в свой город, на прежнее место службы, ответил:

— Да ну их, доходяги эти всякую заразу разносят, воняют. А жандармы на свежем воздухе. Да и замену мне давно нашли, наверное, пока у вас валялся.

Форма полицая на лейтенанте Чумаке сидела, как родная — Машенька постаралась.

Глава 15

Прибер в лагере

Подпольщики обоснованно считали, что не всем врачам инфекционной больницы можно доверять, поэтому рискнули организовать связь с лагерем напрямую. Информация о немецком oberarzt, спасавшем узников, просочилась из лагеря.

Но как получить доступ на территорию? Да не просто на территорию, а конкретно в ревир? Вот здесь и пригодился "фольксдойче Приберг". Соответствующим подтверждением его немецкого происхождения Степана снабдили ещё накануне оккупации, при подготовке подпольной группы.

Устроившись инспектором электроснабжения при Управлении городскими службами Гебитскомиссариата, Степан Силович свободно перемещался по городу, даже имел право явиться с проверкой электропроводки практически в любую