Эрнест Капандю - Рыцарь Курятника Страница 91

— Начнем, дети мои! — сказал Дюпре, выходя на сцену. — По местам.

II. РЕПЕТИЦИЯ

— Ну, Аллар, пока не придут Камарго и Сале, повторите это па.

— Отсюда надо начать, мсье Дюпре?

— Да, моя красавица.

Аллар, прелестная восемнадцатилетняя девушка с белокурыми волосами, голубыми глазами, гибким станом и удивительно стройными ногами, стала в третью позицию.

— Пятую! — велел Дюпре. — Скрестите ноги совсем… Чтобы носок левой ноги вплотную соприкасался с пяткой правой ноги… Неплохо! Неплохо!.. Опустите руки… Так!.. Наклоните голову вправо… держитесь естественно…

Аллар в точности выполнила требуемое. В этой позе она казалась нимфой, готовой улететь. Дюпре оглядел ее с видом тонкого знатока и одобрительно кивнул головой.

За кулисами послышался свежий голос, напевавший модный куплет.

— А! Это Сале, — сказал Новерр, сделав пируэт и закончив его низким поклоном.

Сале в костюме танцовщицы вышла на сцену.

— Где же Камарго? — спросила она, осматриваясь вокруг.

— Вот она, — ответил Дюпре, указывая на белую тень, появившуюся в глубине сцены.

— Первыми словами Камарго после приезда в Оперу были: «Где Сале?», точно так же первыми словами Сале на сцене были: «Где Камарго?» Эти два вопроса очень верно характеризовали ситуацию. Восхищаясь дарованием друг друга, Камарго и Сале не могли не чувствовать друг к другу самой сильной зависти. Каждая добилась определенных успехов, имела своих поклонников, свой собственный почерк в танце.

Танцовщики и кордебалет окружили обеих прима-балерин. Камарго и Сале обнялись с очаровательным дружелюбием.

— Милая моя, — сказала Камарго, — вы знаете, что мы будем танцевать этот балет в Фонтенбло на будущей неделе?

— Да, — ответила Сале, — герцог Ришелье говорил мне вчера. Король едет на войну и до отъезда хочет посмотреть, как мы танцуем.

— Не он, а маркиза…

— Какая маркиза? — спросил Дюпре.

— Новая, — смеясь, ответила Камарго, — маркиза де Помпадур.

— Помпадур! — повторил Дюпре. — Я не знаю этого имени. О ком это вы говорите?

— Спросите у Аллар. Турншер дал ей подробные сведения…

— Это?..

— Мадам Норман д’Этиоль, сделанная маркизой де Помпадур и официально объявленная фавориткой. У нее свои апартаменты в Версале, и недавно она была представлена ко двору с титулом маркизы де Помпадур.

— Мать ее просто умерла от радости, — прибавила Сале.

— Да. Мадам Пуассон была больна. Когда ей сказали, что дочь ее объявлена любовницей короля, она воскликнула: «Милая Антуанетта! Я говорила, что она будет королевой! Мне нечего больше желать!» — и умерла.

— Это правда, д’Этиоль достигла прекрасного положения.

— Ах, да! — согласились со вздохом остальные танцовщицы.

— Но у нее есть уже враги.

— Естественно, начиная с Морпа, который сочинил очень смешную эпитафию на смерть ее матери. Эта эпитафия стоила Морпа поста морского министра, которого он лишился.

— Милостивые государыни, — сказал Дюпре, — все это прекрасно, но время проходит, а репетиция стоит. Ну, дети, по местам!

Музыканты стали перед своими пюпитрами, кордебалет отодвинулся в глубь сцены.

— Когда поднимается занавес, — сказала Сале, — я лежу на этой дерновой скамье…

— Да, — подтвердил Дюпре.

— Но в вашем дерне есть гвозди, — возмутилась Сале, — они разорвали мне юбку.

— Ее зашьют… По местам! По местам!

Сале томно растянулась на дерновой скамье, стараясь не попасть на гвозди.

— Я вхожу с левой стороны, — сказал Новерр.

— Да. Ты — пастух, входишь и сначала не видишь спящую пастушку… Ты задумчив, печален, уныл. Руки твои повисли, голова опущена — это изображает горе… Вдруг ты замечаешь ее — выражение удивления… Ты смотришь на нее — выражение восторга… Любовь пронзает тебе сердце… И тут ты видишь другую пастушку, которая подходит с противоположной стороны. Входите, Камарго!.. Ты и ее также находишь прелестной, ты в восторге. Твоя пантомима должна понятно объяснять, что ты чувствуешь… Ты понимаешь? Этот пастух, находящийся между двумя такими хорошенькими, такими привлекательными женщинами… которую полюбить? Ситуация бесподобная! Камарго входит и не видит тебя… она смотрит на зеленые листья на деревьях…

— Снимите гарь со свечки! — закричал Новерр. — Мне сажа падает на голову!

— Ты находишь их прелестными — не забывай этого!

— Мне стоит только взглянуть на этих дам, чтобы вспомнить это, — сказал Новерр, отирая голову, на которую действительно упала сажа со свечи.

— Итак, ты колеблешься, — продолжал Дюпре. — Когда ты чувствуешь влечение к одной, ты должен сделать глиссад, потом пируэт, выражающий влечение к другой. Вы поняли? Теперь начнем.

— А я разве не вхожу? — спросила Аллар.

— Входите. Вы богиня Фортуна. Вы наклоняете весы до тех пор, пока Амур не войдет с противоположной стороны.

— Амур — это я! — сказал Гардель. — У меня будут великолепные крылья.

— А у Аллар — бесподобные бриллианты.

— Пусть она напишет Рыцарю Курятника, чтобы он возвратил ей ее бриллианты! — предложил Новерр, смеясь.

— Напрасно мы не спросили их у него, когда он принес нам розы…

— Действительно, — сказала Сале. — Ведь это было у вас!

— Да, в ту ночь, когда бедная Сабина, дочь Даже, была ранена почти под самыми моими окнами!

— Вы помните?

— Помню ли! Я, кажется, вижу еще бедняжку, всю в крови.

— Кстати, о Даже, — сообщил Новерр. — Вы знаете, его семейство прямо преследуют несчастья. После случая с дочерью, которую чуть не убили, и которая только что выздоровела, вдруг исчезла невеста его сына — думают, что она убита.

— Вы знаете эту молодую девушку, Новерр? — спросила Камарго.

— Я ее знал лучше Новерра, — отозвался Дюпре, — ведь я был ее учителем танцев.

— Вы учили ее танцевать?

— Когда учил Сабину. Мой старый друг Даже просил меня давать уроки его дочери, а так как Нисетта никогда не расставалась с ней, я давал уроки обеим. Тогда-то Новерр, часто со мной ездивший туда, увидел этих девиц и подружился с Роланом, сыном Даже.

— Вы знаете подробности об исчезновении и смерти этой девушки?

— Да, но я расскажу их после репетиции.

— Нет, нет, сейчас!

— После!

— О! Когда я растревожена, озабочена, я не могу танцевать, — закапризничала Камарго.

— И я тоже, — поддержала ее Сале.

— Рассказывайте скорее, Дюпре! — воскликнула Аллар.

— Рассказ будет недолгим, — начал Дюпре, — притом, если я забуду что-то, Новерр поможет мне. В ночь большого маскарада в ратуше, на котором присутствовал король…