Сочинения в двух томах. Том 2 - Макс Пембертон Страница 101

Таким образом, публика в Лондоне была разочарована в своем ожидании увидеть главного негодяя на суде и начала спрашивать, что же стало с деньгами. Это выяснилось, когда почти все слитки один за другим были доставлены фирме, у которой их украли. Некоторые из них были найдены во внутренней лагуне близ дома испанки; многие — в долине под горной тропинкой, где на беглецов обрушились опасности, а остальные в овраге и в пепле рухнувшего моста. Когда сосчитали стоимость найденного золота, то фирма нашла, что потеряла 250000 фунтов. Из этой суммы большая часть была разграблена испанскими солдатами; слуги испанки тоже не пренебрегли захватить что было можно. Мессенджеру досталась лишь частица.

XXIX

ОКОНЧАНИЕ ОТЧЕТА

Фишер, проснувшись на берегу тихого пруда, испугался и готов был закричать: чья-то рука тронула его за плечо. Он вскочил на ноги, думая, что солдаты поймали его во время сна, но увидел только старика с седою бородою; его ряса и воротник указывали на сан священника. Вслед за тем кроткий голос сперва заговорил на плохом французском языке, потом, пытаясь говорить по-английски, старик сказал:

— Доверьтесь мне, я пришел как друг! От солдат не ждите добра! — и он покачал головою, как будто это ему было больно.

Мессенджер вскочил при первых словах священника, но скоро успокоился, поняв в чем дело. Да у беглецов и не было другого выхода, как принять сделанное им предложение.

В сопровождении священника беглецы направились по тропинке в лес, но священник держался окраины леса минут десять, прежде чем вышел на болотистый луг и к задним строениям деревни, почти закрытым каштановыми деревьями. Затем так же осторожно ввел беглецов в свой дом. Что осторожность была не лишняя, Фишер понял, увидев в окно проходивших по селу солдат.

В доме священника беглецы приютились на три недели. В конце второй недели к ним привели Инессу, которая была обязана всем этому священнику. Он поместил ее в монастырь в Кадиксе. Девушка была теперь гораздо счастливее, чем в то время, когда ходила с Фишером по саду. Теперь, снова увидевшись с нею, юноша стал было строить разные планы, но с грустью вынужден был сознаться, что из-за привязанности к Мессенджеру должен расстаться с нею. Та соглашалась, что слепой имел на него права, и он, несмотря на ее поцелуи, остался верен выбранному им трудному пути.

Недели счастья прошли слишком скоро, и, когда настало время расставания, Хель, осушив поцелуями детские слезы Инессы, отправился со священником и Мессенджером. Переодевшись испанскими крестьянами, они дошли благополучно до Виго, где, благодаря влиянию священника и его деньгам, достали билет в Монтевидео.

В этом городе я встретился с ним спустя два месяца после их приезда. Мессенджер все еще не видел, юноша ходил за ним, как брат.

— Я не мог бы теперь оставить его! — говорил он. — У него нет других глаз кроме моих!

Нельзя передать то сострадание, какое звучало в его голосе, когда он произносил эти слова.

БЕАТРИСА В ВЕНЕЦИИ

роман

Перевод с английского В. А. Магской

Часть первая

ВЕНЕЦИЯ

I

— Итак, в дело, значит, все же замешана женщина!

Гастон, граф де Жоаез, удивленный голосом, раздавшимся в его комнате, отбросил красную розу на одеяло и с ярким румянцем на щеках обернулся к говорившему.

— Как, Вильтар, ты в Венеции?

— Да, это я, только что приехал, но разве ты не рад видеть меня, Гастон, мой дорогой Гастон, мой милый мальчик?

Оба друга горячо обнялись после долгой разлуки; они предлагали друг другу вопросы, на которые не успевали отвечать, а в это время приезжий успел скинуть свой плащ и осмотреть невзрачную комнату, в которой жил Гастон уже три месяца со дня своего приезда в Венецию.

— Генерал в Граце, — рассказывал Вильтар, — твои письма очень заинтересовали его, но они недостаточно знакомили нас с подробностями дела, гусарам, как видно, здесь нечего было делать, и поэтому я очутился в твоем гнездышке, где, по-видимому, цветут красные розы. Ха-ха, нет, молчи, не возражай мне: я и без тебя знаю, что каждый лепесток ее, может быть, имеет свою историю, что каждый шип ее причинил тебе, может быть, страдание. Чем был бы Жозеф Вильтар без женщин? Простым писцом, рабочей клячей у какого-нибудь нотариуса. Нет, видит Бог, я люблю женщин. Мы не можем ни в чем обойтись без них. Ты поступил очень умно, и я доложу об этом генералу.

— Лучше ничего не говори ему об этом, — довольно резко перебил его Гастон. — Эта женщина не станет помогать нам. Ну, а теперь довольно об этом, ты, вероятно, устал, проголодался и хочешь пить. Надо будет поднять нашего старого хозяина и испробовать его кипрское вино. А за едой ты можешь мне сообщить не торопясь все последние новости. Подумай только о том, что в продолжение целого месяца я видел только официальных гонцов, мне надоела эта тяжкая ссылка.

Вильтар уже до этого заметил усталый и недовольный вид своего приятеля; по свойственной ему проницательности он не верил в то, что усталость вызвана тайной миссией, возложенной на графа в Венеции, а также не верил тому, чтобы какая-нибудь сердечная неудача могла вызвать хоть единый вздох у такого опытного и закоренелого гусара. Графа, по-видимому, мучило что-нибудь более серьезное, и Вильтар дал себе слово немедленно же узнать, в чем дело.