Марина Белоцерковская - Леди удачи. Все пути… Страница 110

— Завтра с утра поране и пойдем.

— А почему не сегодня? — встряла нетерпеливая Ксави.

— Ладно, — согласилась Джоанна. — Завтра, так завтра.

Она сунула кошелек в карман и, поймав расстроенный взгляд Филата, пожала плечами:

— Э-э, мил человек, а чего же ты хотел? Из монастыря выйдем — расплатимся.

— «Утром деньги, вечером стулья»! — подвела итог Ксави.

Вечером в гостином дворе подруги, не торопясь, разделывались с поросенком и ковшом меда. Настроение у обоих было прекрасное. Завтра они немедленно отправят назад в двадцатый век злополучную книгу и, наконец, смогут отдохнуть, вернуться в Измайлово к царевне (за это время они почти не виделись), а может быть, узнать что-нибудь о Питере и Нэде… Побеседовав немного на эту животрепещущую тему и исчерпав ее, Джоанна и Ксави занялись поросенком.

В гостином дворе людей было немного — шел весенний сев. Две-три компании купцов, с десяток молодых дворян — не иначе, абитуриентов Навигацкой школы — да немолодой согбенный чернец со смиренным нездорово-темным лицом — вот и вся публика. До ушей подруг доносились неторопливые разговоры:

«Родитель мой у самого Алексей Михалыча в стольниках ходил…», «Нет, братцы, что ни говори, а краше селянок девок нет», «Дочки боярские тоже ничего», «Тогда уж лучше, купецкие!», «…Половодье чтой-то подзадержалось. Как бы рожь не помокла…», «Ярмарка в Нижнем нынче будет богатая, купцы иноземные товар свой привезут…», «Иноземцы, иноземцы — заладил тоже! Да те купчишки и в подметки русскому торговому люду не годны! Разве у них товар? Дрянцо!».

— «„Нимфа“ разве кисть дает?», — подтолкнула подругу Ксави.

— А вы слыхали, что на Москве было? — неожиданно громко сказал один купец. — Пришед в Кремль селянин. Поклонился в ножки князь-кесарю Федору Юрьевичу Ромодановскому и молвит: было, мол, мне божье знамение. Занесло на двор, говорит, ветром вещим листок бумажный. А на ём птица диковинная рукотворная и буквы чудные. Дьячок прочел: «Учись летать» написано. Батюшка князь-кесарь ефимков дал. Селянин ту птицу и сотворил, а завтра пополудни с колокольни Ивана Великого сигать с ей будет. «Полечу» — бает.

— И-эх, упокой, Господи, душу грешную! — перекрестился один из слушателей, седой уже купец. — Сигали уж такие… Мокра места не оставалось, — и вновь заговорил о ценах на рожь.

Подруги сидели, будто придавленные гранитной глыбой. Первой очнулась Ксави.

— Ну, С-с-сеич! — прошипела она. — Его бы интеллигентским фэйсом[120] да об неструганый тэйбл[121]! Растяпа до костей мозга! Заварил кашу, а мы расхлебывай! Ну, кэп, что будем делать?

— Не знаю, — честно призналась Джоанна. — Не умею я одной кормой на двух стульях сидеть. А выбирать не приходится: и тут смертью пахнет, и там — катастрофой!

— А может, успеем? Как шаровые молнии — быстро и на ша́ру. А?

— Нет! — покачала головой Джоанна. — Не тот случай. Вот разве что…

— Что?

— Я подумала, обоз еще денек в Ипатьеве простоит, и казначей тоже, может быть, не развернется еще… А вот этот придурок с колокольни ждать не будет.

— Значит, начнем с него?

— Нет.

— ???

— Начнем с Филата. Его ж еще надо уговорить, чтоб сутки ждал…

— Поехали! — Ксави вскочила было, но Джоанна рывком усадила ее обратно на лавку.

— Куда?! — прошептала она. — Во-первых, не привлекай внимания. Во-вторых, где ты собираешься искать обоз посередь ночи? Потерпи уж. А завтра на рассвете и начнем… Операцию «Ы»!

Глава 66

Когда дела идут хуже некуда, в самом ближайшем будущем они пойдут еще хуже.

Джоанне не спалось. Мучили кошмары. То снился ей монастырский казначей, примеряющий окровавленную шапку Мономаха. То видела она на дыбе Филата с лицом Нэда. То чудилась ей гигантская птица, тяжело и неотвратимо падающая вниз со страшной высоты, и, уже потом, глядящие в душу из груды безжизненных переломанных перьев, синие глаза Блада. Когда очередной раз Джоанна подскочила с коротким воплем, небо за окном светлело.

«Слава Богу! — подумала она. — Уже рассвет…»

Едва слышный скрип заставил девушку насторожиться. Звук шел сверху. Подняв голову, она увидела, что в потолке, почти над самой головой безмятежно спящей Ксави появилась щель. Джоанна схватила пистолет. Щель медленно расширялась — открывался люк. В проёме появились две руки, сжимающие что-то темное. Джоанна метнулась к подруге и рывком сдернула ее с кровати. В ту же секунду на подушку Ксави свалился огромный жернов.

Мари сонно хлопнула глазами.

— Дождик пошел, — сообщила она. — Кирпичи на голову валятся…

Джоанна выстрелила в люк. Наверху простучали быстрые шаги. Джоанна подтащила к отверстию в потолке стол.

— На чердак! Живо! — заорала она.

Сон с Ксави как ветром сдуло.

На чердаке было пусто. Лишь шуршали по углам мыши, да поскрипывал на ветру ставень подслеповатого оконца. Подруги кинулись к окну. Внизу, по небольшому лужку к опушке леса бежал человек, путаясь в длинных полах рясы. Джоанна прицелилась.

— Стреляй! — подпрыгивала от нетерпения Ксави. — Стреляй же, Джо! Уйдет, с-собака!!!

Но в тот момент, когда палец Джоанны нажал курок, человек в рясе вильнул в сторону и растворился в густом утреннем тумане.

— Скорей! — торопила Ксави подругу. — У нас мало времени. В Москву до полудня надо успеть!

— Да погоди ты! — отмахнулась Джоанна, привстав в стременах и вглядываясь в редкий подлесок. — Обоз вчера стоял где-то здесь… Ага! Вот следы колес. Телеги, видно, на ночь передвинулись поближе к жилью. Точно! Во-он они. Видишь?

Ксави вместо ответа пришпорила коня.

Над поляной висел густой храп. И только у бледного угасающего уже костерка сидел, пригорюнившись, мужичок в заплатанном армячишке и худых лаптях. На стук копыт он обернулся и округлившимися глазами уставился на всадников.

Джоанна, соскочив с коня, перевела дыхание.

— Где Филат Жердя?

— Ходют и ходют… — вновь пригорюнился мужичок. — К Филату да к Филату…

— Кто ходит?!

— То чернец какой-то, то вот вы…

— Какой чернец? — настороженно глянула Джоанна на мужика.

— Хто ж его ведает? В рясе.

— Где он?!! — заорала Ксави.

— Монах?

— Филат!!! — в один голос рявкнули подруги, отчего бедный мужичонка подпрыгнул.

— Т-там, — протянул он слегка дрожащий перст, — у той ольхи корявой, в телеге. Спит.

В три прыжка преодолев расстояние от костра до корявой ольхи, подруги склонились над дощатой развалюхой и, ахнув, застыли. На соломе ничком лежал Филат. Голова его была как-то странно свёрнута набок. Широко открытые тусклые глаза смотрели в небо, рот был распахнут в беззвучном крике.