Андрей Сулацкий - Дрейфующая станция СП-40 бис Страница 14

Валерий Палыч, выключив мотор, спросил Логинова:

– Штурман, ты, что в бога веришь?

– Ну, как тебе сказать, командир… Когда как, в общем… Чаще – нет… А сейчас, вот, верил, – смущённо почесал нос второй пилот.

– Ты, что сомневался, что сядем? – пытал своего второго первый.

– Умом-то – нет, конечно… Но, как-то… Ну, ты ж понимаешь – мы сейчас чёрт знает где… и когда… В чём угодно сомневаться начнёшь, – оправдывался Логинов.

– Ладно, открывай дверь в салон, – смилостивился Иванцов. А по спине первого пилота стекала струйка холодного пота: “Хорошо, не видит никто”, – подумал Валерий Палыч.

В кабине уже готовили оружие. Собственно, Чайка уже давно достал, зарядил своего “Тигра-девятку”23 с оптическим прицелом и наблюдал через бинокль за строениями. Берг методично набивал второй магазин пистолета, а его заряженный “Тигр” уже стоял, прислонённый к стенке самолёта. Левшаков извлекал из упаковки свой и Катин карабины. Берг обратился к вышедшим из кабины лётчикам:

– Всем зарядить оружие. Но ваша главная задача – быть готовым к срочному взлёту. Так что зря, наверное, заглушили мотор.

– Командир, ещё минут 15 работы двигателя и мы уже никуда не взлетим, топливо закончится, – ответил Иванцов.

– Добро, но будьте готовы в любой момент запустить его снова, – согласился Берг.

Пора выпускать разведывательную партию. Понятно, что оба лётчика и врач отпадали, слишком ценные кадры. После недолгого и почти бессловесного совещания Берга и Чайки первый определил состав разведгруппы: Чайка и Левшаков.

Главстаршина обстоятельно, глядя через глаза непосредственно в душу Алексея, внушал, почему-то повышая того в звании:

– Лейтенант, ты главное – оружие своё держи на предохранителе. А палец в спусковую скобу не суй вообще. Просто держи карабин в руках. Вот, так. (Показал – как.) А стрелять, если что, буду я. Ты – на подхвате. Дверь, там, в сторону открыть, пока я под прицелом её держать буду. По сторонам смотреть, а то у меня на спине глаз нет.

Берг, сидящий позади Левшакова, иронично-недоверчиво улыбнулся.

– И пойми, мне напарник будет нужен. И не на раз. Вот, товарищ капитан третьего ранга мог бы. Но это не его дело. Он – командир. Так что я тобой зазря рисковать не собираюсь. А буду потихоньку натаскивать. И, вот, такой спокойный выход, как сейчас – самое лучшее начало для нашей с тобой будущей плодотворной работы. Я уверен, что нет там, на этой станции живых. Ни людей, ни зверюшек каких, – продолжался гипноз. Неторопливая речь главстаршины, льющаяся без пауз и рывков, мягкой, но неумолимой волной набегала на мозг Левшакова. И, как ни странно, Алексей начавший было волноваться, стал успокаиваться.

– Так! Мы готовы, командир, – заметив положительные изменения в состоянии Алексея, доложил главстаршина.

Распахнули дверь. Морозный свежий воздух рванулся в салон. “Где-то минус двадцать, влажность процентов пятьдесят, ну, и ветерок… Терпимо,” – автоматически отметил Алексей, привыкший за месяцы, проведённые на Земле Франца-Иосифа, сверять свои ощущения с приборными измерениями и наловчившийся быть ходячей зимней метеостанцией.

Станция встретила разведчиков тишиной: ни скрипа, ни шуршания, даже ветра не слышно… стих ветер… И ни одной тропки, ни единого следа. Что-то напрягало в этой картине. Чайка, подойдя к глухой стене одного из балкóв и, наказав Алексею смотреть по сторонам, сам стал внимательно осматривать основание балкá и лёд, на котором тот стоял. А Левшаков, тут же забыв о приказе главстаршины, как зачарованный следил за действиями своего напарника, автоматически отмечая в памяти действия старшего товарища. Вот, попытка подсунуть палец под полоз. Неудача. Затем палец главстаршины прошёлся вдоль полоза. Рукавица смахнула снег со льда. Ладонь погладила лёд. Раздалось удивлённо-недоверчивое “хм”. Немного ошалевшие, но весёлые глаза Чайки поднялись на Левшакова:

– Чудны дела твои… – произнёс главстаршина, – Потом, потом, лейтенант, объясню.

Взмах руки Степана и напарники молча направились по часовой, в обход строений.

Прошли мимо стоящей на отшибе метеобудки. Алексей не утерпел – заглянул в ставшее за несколько зимних месяцев хорошо знакомым её метеорологическое нутро. Всё целое и работоспособное: термометр показывал минус 21 по Цельсию, а гигрометр – 48 процентов влажности. “Ну, я так примерно и думал,” – чуть самодовольно отметил Левшаков, – “Ветер, вот, только стих, чашки анемометра почти не шевелятся…” А мысль младшего лейтенанта потекла дальше: “Надо будет потом дверцу починить…” И Алексей ухмыльнулся, поняв, что уже считает метеобудку своей.

Строения станции были установлены так, что пять строений: три балка и два странных сруба образовывали небольшую квадратную площадь со стороной в метров 15. Третий сруб стоял слегка на отшибе – на северо-востоке от прочих строений.

Обход станции по кругу продолжался – и снова никаких следов пребывания здесь людей или животных. Девственно чисто. Если не считать бульдозера со вскрытыми потрохами двигателя. Некоторые его детали валялись на завернувшемся от ветра и подзанесённым снегом брезенте рядом с дэтэшкой. Словно вчера в движке копались. Даже пятна масла на брезенте выглядели совсем свежими. Но никаких следов людей… “Мистический триллер какой-то,” – даже до неопытного в чтении следов Алексея стала доходить несообразность наблюдаемого натюрморта.

Разведчики подошли к бочкам. Стараясь не греметь (хоть и явно нет никого, но шуметь почему-то не хотелось), попытались слегка качнуть их. С трудом получилось – бочки полнёхоньки оказались! Интересно, чем? Несколько бочек валялись в стороне. Явно пустые. А одна не совсем пустая оказалась – из неё немного натекло на лёд. Алексей макнул палец в лужицу, понюхал. Озвученный диагноз не подлежал сомнению:

– Дизтопливо.

Чайка согласно кивнул, а потом добавил:

– Лейтенант, обрати внимание – лёд-то совсем соляркой не пропитался, словно совсем недавно пролилось. А люди где? Ой, странно это всё… Ладно, идём строения обследовать.

Начали с самого крайнего здания, что стояло слегка на отшибе, в северо-восточном углу станции. Это был один из тех трёх странных срубов. Размер сруба в плане – метров шесть на восемь. Есть странность – окон нет у “избы”. Но двери имеются. Даже две. Обе на узких стенах строения: на южной стороне – вполне обычная, хоть и весьма крепкая на вид дверь, а на северной стене – ворота почти во всю ширину стены. Обе двери закрыты на наружные квадратные в сечении деревянные засовы, больше похожие на брёвна среднего размера. Капитально, надёжно. И аккуратно. “Точно немецкая работа,” – вновь подумалось Алексею.

Чайка тем временем, рассматривая угол сруба, произнёс:

– Канадка.

– Что “канадка”? – не понял Алексей.

– Рубка “канадка”, или “канадская чашка”, если быть точнее, – пояснил главстаршина, – Потом объясню, чем она от простой “чашки”24 отличается.

Но Алексея в этот момент уже не интересовало отличие двух способов рубки изб друг от друга. Он как зачарованный смотрел на торцы брёвен разных венцов. Смотрел, смотрел и не мог найти отличия в узоре годичных колец – все они выглядели, как точные копии одного и того же бревна. Даже мелкие трещинки на торцах повторялись один в один на каждом бревне! Главстаршина после того, как Левшаков указал ему на этих “однояйцевых близнецов25”, с уважением посмотрел на Алексея:

– Ну, лейтенант! А ты – глазастый. Будет толк из… нашего партнёрства. А, вот, посмотри ещё на одну странность. Брёвна сруба только кажутся оцилиндрованными! А на самом деле они просто идеально цилиндрические от природы. Заболонь26 то полностью цела! Нигде её не повредили при рубке! И где они такие деревья-то нашли!?

– Кто “они”? – не понял Алексей.

– Как “кто”? Строители эти неведомые, чудесные… Хотел бы я на них посмотреть, на этих волшебников, – слегка задумчиво ответил Степан, – Ладно, лейтенант, оставим разгадку этих ребусов на потом. Займёмся вскрытием этого чуднóго домика.

“Вскрытие” решили начать с ворот. Главстаршина сначала попытался что-то разглядеть через щели: с краю ворот, по центру… Ничего не разглядел – нет щелей! Констатировал:

– Качественно сделано. Придётся так открывать. На авось. Лейтенант, тебе предстоит засов убрать пока я на прицеле ворота держать буду… Не бойся – в тебя не попаду, если что, – но тактично поднял ствол карабина пока Алексей с бревном засова корячился.

Засов поддался неожиданно легко, так что Алексей не успел его подхватить. Гулко ударив краем по льду, несколько секунд брус вибрировал, подобно камертону, передавая колебания коробке сруба… Строение издало возмущённый “вопль”, уложившийся в одну, но очень долгую (как показалось Левшакову) ноту. Чайка досадливо взглянул на напарника, но смолчал, давая понять Алексею, чтобы тот продолжал “вскрытие”. Ещё десяток секунд – и засов вынут из второй петли и отброшен в сторону.