Джеймс Купер - Красный корсар Страница 16

— Вы говорите о «Королевской Каролине»? — небрежно спросил Уильдер.

— Кажется, он носит это название.

— Надеюсь, сударыня, — поспешно возразил он, — что из того, что я говорил, в вас не зародилось никакого предубеждения против этого корабля. Могу вас уверить, что он построен из прекрасного материала, и нет ни малейшего сомнения, что его капитан — человек очень опытный.

— Но вместе с тем вы считаете путешествие на этом корабле более опасным, чем на других кораблях.

— Угодно ли вам, чтобы я повторил все, что я говорил по этому поводу?

— Избавляю вас от этого; но я убеждена, что у вас есть причина говорить так.

— Очень трудно моряку говорить о судне, не употребляя технических выражений; а этот язык должен быть совершенно непонятен женщинам вашего положения. Вы никогда не были на море, сударыня?

— Я бывала на нем очень часто.

— В таком случае, я надеюсь, что буду понят. Вы должны знать, сударыня, что безопасность судна в значительной степени зависит от того, как высоко оно может держать свой правый бок. Я уверен, что вы отлично понимаете, какая в этом отношении может предстоять опасность «Каролине», если она упадет на свой бимс[12]. Кроме того, его бушприт[13]…

— Лучший, какой когда-либо выходил из рук строителя! — произнес кто-то сзади него.

Все трое обернулись и увидели вблизи старого моряка, спокойно опиравшегося на стену сада.

— Я был у борта этого корабля, — продолжал он, — чтобы бросить на него взгляд, как желала этого госпожа де-Ласей, вдова моего благородного начальника и адмирала. Другие могут думать, что им угодно, но я готов принести присягу, что бушприт «Королевской Каролины» лучше бушприта всякого другого корабля, плавающего под британским флагом. И это не все, что я могу сказать в его пользу. Мачты легки, бока прямы. Я стар и пишу последнюю страницу своего журнала, следовательно, у меня нет и не может быть никакой заинтересованности в том или другом бриге, но я держусь мнения, что клеветать на крепкий, хороший корабль так же непростительно, как и на людей.

Старик говорил энергично и с таким благородным негодованием, которое не замедлило произвести впечатление на дам.

— Вы видите, сударь, — сказала мистрис Уиллис, напрасно выжидавшая ответа Уильдера, — оказывается, возможно, что два человека, имеющие одинаковые данные, расходятся в вопросе, касающемся их профессии. Кому из вас должна я верить?

— Предоставляю решить это вашему доверию. Повторяю вам, что ни мать моя, ни сестра не взошли бы на борт «Королевской Каролины» с моего согласия.

— Это непонятно, — тихо произнесла мистрис Уиллис, обращаясь к Гертруде. — Мой рассудок говорит мне, что этот молодой человек хочет позабавиться насчет нашей доверчивости, и вместе с тем он говорит с таким серьезным и искренним видом, что производит на меня сильное впечатление. К кому из двух, мой дорогой друг, вы чувствуете больше доверия?

— Вы знаете, что я ничего не понимаю в этих вопросах, — ответила Гертруда, опуская глаза на увядший цветок, лепестки которого она обрывала, — но этот старик кажется мне хитрым и себе на уме.

— От вас зависит, сударь, — обратилась мистрис Уиллис к Уильдеру, — изменить наше решение. Дело идет только о том, чтобы вы объяснились.

Уильдер колебался. Его губы, казалось, готовы были произнести ответ, которого с таким глубоким интересом ждали мистрис Уиллис и Гертруда, но после длинной паузы он обманул их ожидания, сказав:

— Я в отчаянии, что не имею таланта выражаться ясно. В этом виновата моя неспособность, но я снова утверждаю, что опасность очевидна для меня, как солнце в полдень.

— В таком случае, сударь, мы принуждены остаться в нашей слепоте. Благодарю вас за ваши добрые намерения, но вы не можете осудить нас за то, что мы не хотим следовать таким туманным советам. Хотя мы здесь дома, но вы извините, если мы оставим вас. Назначенный час отъезда настал.

Уильдер ответил на церемонный поклон мистрис Уиллис не менее церемонно. С большой грацией и сердечностью он раскланялся с Гертрудой. Затем, опершись рукою о стену, он перепрыгнул ее и увидел в шести шагах от себя старого моряка. Но тот не дал ему времени выразить свое неудовольствие и сразу заговорил сам.

— Ну, брат, — произнес он дружеским и конфиденциальным тоном, — довольно мы плавали у этого берега, пора переменить курс.

— Я надеялся, — ответил Уильдер, не удостаивая его взглядом, — что мы попрощались навсегда, когда я всходил на холм, а вы спускались с него; но так как вы предпочитаете высоту, то оставляю вас наслаждаться ею, а сам спущусь в город.

Старик следовал за ним так скоро, что Уильдеру было трудно оставить его позади.

— Вы поставили все паруса под ветер, молодой человек! — произнес упорный старик, который был в двух или трех шагах сзади. — Нужно было развернуть все мои паруса, чтобы не отстать, и теперь мы можем сократить переход приятной беседой. Вы почти убедили старую леди, что «Королевская Каролина» — «Летучий Голландец»[14].

— А почему вы старались ее разуверить? — быстро спросил Уильдер.

— Не хотите ли вы, чтобы человек, проживший пятьдесят лет на море, клеветал на корабль таким скандальным образом? Репутация корабля драгоценна для такого морского волка, как я, не менее, чем репутация жены или сестры.

— Послушайте, приятель, я думаю, вы живете, как и другие, едой и питьем?

— Немного первым, много вторым, — ответил старый матрос со смехом.

— И, как большинство матросов, зарабатываете то и другое тяжелым трудом, с большими опасностями, подвергаясь всякой погоде?

— Гм! «Зарабатывают деньги, как лошади, и тратят их, как ослы», — вот что говорят обо всех нас.

— Ну, я дам вам средство заработать с меньшим трудом, а издержать, как заблагорассудится. Хотите поступить ко мне на службу на несколько часов за такое вознаграждение, которое будет удвоено, если вы честно будете служить?

Старик протянул руку, чтобы взять гинею, которую подавал ему Уильдер через плечо, даже не повернувшись к своему новому рекруту.

— Она не фальшивая? — произнес старый моряк, пробуя на камне звон монеты.

— Чище этой не выходило ни одной монеты с монетного двора.

Старик с величайшим хладнокровием опустил монету в карман и спросил у Уильдера решительным и твердым тоном, как-будто он был готов на все:

— Какой курятник надо ограбить за это?

— Я не требую ничего подобного. Дело идет только о том, чтобы вы сделали то, что, по моему мнению, вам легко сделать. Умеете вы вести фальшивый корабельный журнал?

— Да, да, и притом поклясться, что он верен, в случае надобности. Я понимаю вас: вам надоело крутить истину, как канат, и вы хотите поручить это мне.

— Почти. Нужно, чтобы вы опровергли все то, что говорили о «Королевской Каролине»; и так как вы достаточно ловки, чтобы повлиять на мистрис де-Ласей, то вам надо представить ей дело в еще более страшном виде, чем это сделал я. А теперь, чтобы я мог судить о ваших талантах, скажите мне, правда ли, что вы некогда плавали с контр-адмиралом?

— Слово доброго и честного человека! Только вчера в первый раз я услышал об этом храбром человеке.

— Ну, так слушайте теперь мой план.

— Минуту, мой достойный приятель! Стены на суше, говорят, имеют уши. Знаете ли вы в городе известную гостиницу под вывеской «Опущенный Якорь»?

— Я бывал там иногда.

— Надеюсь, вы не прочь вернуться туда. Так как вы лучший ходок, чем я, то вы будете держать курс между этими домами, имея церковь под ветром. Я же пойду низом этого холма, и хотя мы сделаем разное количество узлов, мы войдем в порт в недалеком расстоянии друг от друга.

— А что мы выиграем от этого маневра? Разве вы не можете ничего слушать без рома?

— Вы обижаете меня такими словами. Вы увидите, когда придет время, трезвого исполнителя ваших поручений. Но если нас увидят беседующими на большой дороге, вы низко упадете во мнении дам, а я утрачу свою репутацию.

— В этом есть доля правды. Поторопитесь же присоединиться ко мне, потому что они сейчгс уезжают. Нельзя терять ни минуты.

— Вряд ли они так быстро пустятся в море, — произнес старик, поднимая руку, чтобы судить о ветре. — Еще нет достаточного ветра, чтобы освежить горячие щеки этой юной красотки, и будьте уверены, что им не дадут сигнала, пока не подует с моря.

Уильдер сделал ему прощальный знак рукою и быстро направился в указанную сторону, раздумывая о неожиданном образном выражении, которое вырвалось у старого моряка под влиянием юности и красоты Гертруды.

Его собеседник некоторое время следил за ним глазами с довольным и несколько ироническим выражением. Затем он тоже ускорил шаги, чтобы поспеть к месту свидания в назначенное время.

Глава X

Приблизившись к таверне «Опущенный Якорь», Уильдер заметил признаки сильного волнения. Толпа, состоявшая преимущественно из женщин, стояла в приличном отдалении перед дверью, слушая то, что какая-то женщина выкрикивала острым и пронзительным голосом.