Алексей Зотов - Приключения Бормалина Страница 18

— Не буду, и точка! — наотрез отказался пират, не открывая глаз. — Говорил я Черному Бандюгаю: «Босс, давай возьмем на абордаж одну из посудин, что поставляют на Карамельные плантации строительное оборудование. Завладеем экскаватором, я сяду за рычаги и за день все тут перекопаю сверху донизу». А он боится испортить отношения с Павианией, вот и заставляет нас работать вместо экскаватора. А я потомственный корсар, а не землекоп! У меня потомственная гордость! Пускай экскаватор достанет и накормит шашлыками, тогда, возможно, и посижу за рычагами экскаватора. А то сам тушенку трескает, а нас кормит макаронами. Это справедливо? В общем, не буду копать, лучше в шахматы поиграю с Меланхоликом. Эй, неси из шлюпки фигуры!

— Гляди, Шахматист! — зловеще сказал Жуткий, выжимая шляпу. — За такие разговоры босс тебя по головке не погладит. Спишет за борт, поминай, как звали.

— А мне очень и очень грустно… — разговаривал сам с собой Меланхолик, строя замок и едва не плача от грусти. — Я хочу уплыть в райскую страну Лупулин, но боюсь босса. Я хочу забрать с собой маму и жену, но они далеко-далеко. Я очень многого хочу, но знаю, что ничего из моих желаний не выйдет. Поэтому и сижу здесь, жду у моря погоды. И зачем я связался с Черным Бандюгаем? А в шахматы я больше не хочу играть, потому что все равно проиграю. Послушайте, артисты, хоть вы, что ли, внесите веселье!

— Верно! — согласился Жуткий. — А ну-ка живо внесите веселье! Шахматист, айда глядеть концерт.

Мало-помалу пираты собрались у шлюпки и сели полукругом, выжидающе глядя на нас. Публика была настроена доброжелательно, даже Жуткий выглядел не так жутко, как давеча.

Мы с Авантом и Робертом посмотрели друг на друга не очень весело, но Роберт нам подмигнул: мол, где наша не пропадала — спрыгнул на песок и раскинул крылышки в стороны со словами:

— Добрый день, друзья! От всей души приветствуем вас на этом замечательном острове, который по иронии судьбы стал нашей концертной площадкой и местом вашей работы. Мы надеемся, что наш импровизированный концерт под сенью этих кокосовых пальм поднимет ваше настроение и придаст столь нужный вам трудовой энтузиазм. Желаем успехов в вашем нелегком труде и счастья в личной жизни. Итак, друзья, первым номером нашей программы будет известная песня из репертуара Миши Тихого, которую для Меланхолика исполню лично я.

И Роберт запел:

Летят перелетные птицыВ осенней дали голубой.Летят они в дальние страны,А я остаюся с тобой,

А я остаюся с тобою,Родная моя сторона, —Не нужно мне солнце чужое,Чужая земля не нужна…

Роберт пел, а мы с Авантом шептались насчет своего репертуара и внимательно следили за пиратами: как они принимают Роберта. Они, кстати, принимали его очень хорошо: когда он закончил песню, они захлопали во все ладоши и стали требовать еще песен из репертуара Миши Тихого. И Роберту ничего не оставалось, как пойти навстречу публике и петь еще и еще. Он спел и «Собаку с железными зубами», и «Пахнет морем», и несколько песен про Калькутту, которые понравились пиратам больше всего, а закончил свое выступление зажигательной песенкой, где были такие слова:

Жил у моря славный паренек,Он гонял в Херсон за голубями.Ах, как вдали мелькал его челнокС белыми, как чайка, парусами!..

Пираты долго ему аплодировали, отбивая ладони. Мы с Авантом, стоя чуть позади раскланивавшегося попугая, тоже рукоплескали в его адрес. Потом мои друзья пошептались, и Роберт вышел на импровизированную авансцену.

— Гвоздь сезона, — замогильным голосом представил попугай следующий номер. — Дипломант многих конкурсов, фокусник, иллюзионист, трюкач, мастер сверхоригинального жанра — синьор Аваниди, человек без желудка! Прошу!

Молча вышел Авант из-за моей спины, сложив на груди руки и глядя поверх кокосовых пальм. У него было бледное, непроницаемое лицо человека, отрешенного от земных сует, лицо человека без желудка.

— Шпагу! — громко приказал он, вытянув правую руку и не моргая.

Меломан вскочил на ноги, быстро подобрал с песка шпагу и вложил ее в вытянутую руку Аванта, который широко раскрыл рот и на глазах изумленных пиратов проглотил ее, а эфес выплюнул.

— Еще шпагу! — велел он.

Словом, за каких-нибудь десять минут синьор Аваниди переглотал по очереди все пиратские шпаги, все тесаки, которые завороженные пираты вкладывали и вкладывали ему в правую руку, проглотил все сабли, все пистолеты, а два мушкета разломал о колено и проглотил обломки. Я заметил, что они давались ему труднее всего.

Да, это был номер так номер! Такого оригинального жанра я еще не встречал. Думаю, пираты тоже. Они даже не заметили, что синьор Аваниди, человек без желудка, их целиком и полностью разоружил, если не принимать во внимание маленькой пушечки, что выглядывала из шлюпки.

Настала моя очередь выступать с сольным номером. Признаюсь, после успеха моих друзей, которых то и дело вызывали на бис, солировать было сложно, однако был и у меня в запасе оригинальный номерок. И только я собрался остановить рукоплескания, переходящие в овацию, и объявить себя самого, как Меломан вдруг закричал диким голосом:

— Встать! Смирно! — И сам первый вскочил на ноги, вытянулся и втянул живот.

Глава 3

Все пропало!

Я довольно долго ходил у Тима Хара, однако с Черным Бандюгаем лицом к лицу сталкиваться не приходилось. Но я так много слышал о нем со всех сторон, что, едва завидев, сразу узнал. И дюжего Брака тоже. Они быстро шагали по тропинке в нашу сторону: впереди босс в расстегнутом камзоле, штанах с бахромой, черных очках и шляпе, а за ним дюжий Брак — здоровенный детина, тоже в камзоле, корсарских штанах, шляпе и легкомысленном шелковом шарфике вокруг шеи — это в такую-то жару. Они быстро спустились на пляж и пошли песком, несколько замедлившим их стремительный шаг. Пираты выстроились в шеренгу. Они стояли навытяжку и ели глазами босса, лицо которого по мере приближения багровело от злости.

Он остановился в двух шагах от шеренги, выхватил пистолет и неожиданно выстрелил в солнце. Но солнышко не застанешь врасплох. Не дострелить до солнышка мерзавцу! С дымящимся пистолетом в руке Черный Бандюгай, живая легенда вечнозеленого пиратского движения, поиграл желваками, провожая глазами пулю, а потом взглянул в упор на своих подчиненных: сперва на одного, потом на другого, третьего…

— Это еще кто такие? — спросил он про нас, едва глянув в нашу сторону.