С. Шорп - Шпага флибустьера Страница 2

Они были вынуждены присоединиться к команде галеона и по окончании путешествия рисковали попасть на костер инквизиции. Но Криспин не собирался умирать из-за религии, в которой воспитывался, и после недолгих колебаний он перешел в веру своих захватчиков. Его обращение с радостью было принято доминиканским монахом, который был капитаном корабля, но, хотя Криспин таким образом спасся от когтей святой инквизиции, в возможности получить свободу он обманулся. Испания не была расположена миловать английских морских волков, и Криспин, из-за его исключительного роста и силы, был отправлен на галеры.

В течение года он переносил невзгоды, по сравнению с которыми пребывание на Барбадосе было просто веселой прогулкой. Скованные, неописуемо грязные, полуобнаженные гребцы час за часом в непрерывных мучениях двигали огромное весло, подгоняемые плетью при малейшей задержке, и только смерть могла принести им освобождение. Его молитвы оставались без ответа, и постепенно он потерял надежду даже на смерть: ведь если каторжники не умирали сразу, то они приобретали выносливость, равную их ужасным страданиям.

Наконец Криспин обрел свободу. После месяцев терпеливых усилий ему удалось разбить звенья цепи, сковывавшей его ноги. И когда однажды ночью галера бросила якорь в испанском порту, он прыгнул за борт и поплыл к берегу. Стражники пытались стрелять в него, но они были скверными стрелками и промахнулись.

Даже после этого беглеца могли бы схватить, если бы не дружеское участие бедной женщины, которая укрыла его в своей лачуге. И когда преследователи уверились, что он пропал, Криспин смог с необходимыми предосторожностями попытаться вырваться из Испании. Юноша пересек французскую границу и много недель спустя достиг Бордо. У него не было желания возвращаться в Англию, ведь Индия по-прежнему оставалась его мечтой, хотя и прошло столько лет. К тому же сейчас появился дополнительный стимул — глубокая и страстная ненависть к Испании. Желание отомстить и привело к решению сделаться одним из пиратов Карибского моря.

Преодолев много трудностей, Криспин попал в Порт-Ройял, который называли самым безнравственным городом в мире. Там ему не составило труда завербоваться в экипаж пиратского корабля. Присягнув черному флагу и став членом «берегового братства», он отправился в свое первое пиратское плавание. Фортуна наконец улыбнулась ему, и спустя недолгое время он нашел свое место в эскадре пирата Мансфельта, первого «черного адмирала».

Среди последователей старого пирата был молодой валлиец по имени Генри Морган, подвиги которого уже были известны среди «берегового братства». И Криспин, поняв, что служба у такого капитана может принести ему пользу, завербовался на корабль Моргана. Очень быстро разносторонние способности Криспина обратили на себя внимание капитана, который сделал его одним из своих лейтенантов. Вскоре между ними завязалась дружба.

Когда Морган в 1667 году наследовал от Мансфельта титул пиратского адмирала, между Англией и Испанией был заключен официальный мир. Но губернатор Ямайки сэр Томас Модфорд питал мало надежд на длительность этого мира. Англия не могла посылать войска, необходимые для охраны своих Карибских владений, и сэр Томас должен был искать защиту где-то в другом месте. Он послал за капитаном Морганом, и в результате этой встречи валлиец получил чин полковника.

Через три года, в течение которых перемирие между Англией и Испанией не раз нарушалось, был подписан другой мирный договор. Но политика Старого Света мало влияла на молниеносную карьеру Генри Моргана. Порто-Бэлло, Пуэрте-Принципе, Маракайбо, Панама — один за другим города Новой Испании попадали в его жадные руки, отдавали свои богатства и погибали от огня и меча. За эти три коротких года валлиец и его головорезы изрядно подорвали мощь Испании в Новом Свете и доставили в Порт-Ройял добычи на много тысяч фунтов.

Однако постоянные протесты испанского посла в Уайт-холле становились слишком настойчивыми, чтобы их и впредь игнорировать, и ленивый и сардонический король Карл был вынужден предложить Испании некоторую компенсацию. Во-первых, сэр Томас, а затем и сам Морган были вызваны в Англию отвечать за свои преступления против королевской власти. Но если представитель Кастилии надеялся отомстить за оскорбления своей страны, то он был сильно разочарован. Модфорд провел несколько лет в Тауэре, но впоследствии получил пожизненный титул мирового судьи Ямайки, в то время как «ужасный и кровожадный» Морган не был даже арестован. Его только судили, и, конечно же, он был оправдан и даже получил аудиенцию у короля. А некоторое время спустя Морган был посвящен в рыцари и получил должность губернатора Ямайки.

Однако прежде, чем это случилось, капитан Барбикэн покинул Вест-Индию. Но, в отличие от своего командира, он сделал это добровольно. Криспин на время пресытился испанской кровью и испанским золотом. Им овладело желание вернуться на родную землю и встретиться со своей семьей, которую он так долго не видел. Ему захотелось посмотреть, как живется в веселой и распущенной Англии времен Реставрации.

Однажды октябрьским днем он появился в той деревне среди холмов, откуда он уехал пятнадцать лет назад искать свою удачу. Серый каменный дом, в котором он родился, наполовину ферма, наполовину поместье, встретил его сдержанно. Родители уже умерли, а старший брат, который жил здесь после их смерти, принял его возвращение холодно. Следуя обязанностям гостеприимства, брат предложил Криспину поселиться в доме, но в их отношениях не возникло сердечности. Его утешало только то, что мир и тишина родного дома скоро наскучат тому, кто так долго жил с саблей в руке.

Этот оптимизм вскоре был оправдан, так как с первым дыханием весны Криспин отправился в Бристоль в поисках корабля, направляющегося на запад. Его поиски не увенчались немедленным успехом, и в течение тех недель, которые он был вынужден провести в порту, ему начало казаться, что он уже никогда не попадет на Карибы. Когда он сидел в портовой таверне, то чаще и чаще со смутным недовольством размышлял над своим отважным прошлым и полным неизвестности будущим. Он был еще молод, но сейчас ему представлялось, что нигде в мире, кроме как среди «берегового братства», для него нет места. К тому же сказывалась усталость после девяти лет непрерывных скитаний. Жизнь казалась капитану пустой и бесполезной.

На этом месте его меланхолические размышления были прерваны во второй раз. Дородный блондин, который неожиданно появился из внутренней комнаты, собираясь выйти на улицу, бросил взгляд на одинокую фигуру. Вглядевшись попристальней, он подошел, хлопнул огромной ручищей по плечу капитана и весело воскликнул: