Запретам вопреки - Анатолий Демьянович Луцков Страница 20

— Геннадий Сергеевич, — начал он без предисловий. — С вахтами на мостике мы разберемся в течение дня. Вы меня будите через два часа, мы вместе определяемся по маяку, потом меня сменяет второй.

Но старпому хотелось знать, что их ждет теперь, когда они вступили в спор с законом и фактически стали беглецами. То, что у капитана имелись авантюрные наклонности, он знал давно. А раз он его действия одобрял и действовал заодно, это лишало его морального права критиковать.

— Теперь коротко о том, о чем вы хотели бы спросить, но почему-то медлите, — начал капитан. — Так вот, страна, территориальные воды которой мы уже час, как покинули, находится в весьма натянутых отношениях с соседней страной из-за того, что она дает приют ее мятежникам и в порт которой мы сейчас направляемся. Это небольшой порт. Как его? Язык сломаешь: Нгбанкбо. Там мы в безопасности и арест судна нам не грозит. Стоим там ровно столько, чтобы взять запас топлива и кое-что из провианта. Кок с артельщиком нам скажут. Воды у нас достаточно, кстати, я за нее расплатился вчера и теперь наш долг перед покинутым портом стал немного меньше. На то, что в этом порту Нгбанкбо нас ждет груз, я не надеюсь. Дальше мы будем двигаться к Дакару. Всем будет выдана зарплата. Пока за месяц. А этого Каминского я собираюсь списать. Видеть его здесь в рубке мне совсем не хочется. Даже в мотивы его дурацкого поступка вникать не хочу. Мне все равно, что за этим стоит: большие деньги или большая и трагическая любовь. Будем готовить ему замену. Подберите кандидатуру на должность рулевого. Все. Вахту я сдал и время моего отдыха уже пошло.

Старпом выслушал его молча и уточняющих вопросов не задавал, чтобы его не задерживать. И капитан Якимов, простучав каблуками по трапу вниз, глянув на пенистый и чем-то обнадеживающий след за кормой, скрылся в своей каюте на ближайшие два часа.

На судне никто и нигде не видел Макса. В напряженной суматохе отхода, да еще после попытки побега Каминского, никто и не помнил, когда на палубе появлялась обезьяна. Кто-то, правда, говорил, что видел Макса за пару часов до отхода, когда он, возможно, почуял, что близится выход в море и бродил недалеко от сходен, переброшенных на причал. И что он якобы нерешительно приближался к ним, словно в нем боролись противоречивые чувства, но затем он повернулся и скрылся в каком-то темном углу.

Ночь была темна и палуба безлюдна. Блестел под луной пенистый след за кормой. Из какого-то темного угла вдруг появился Макс, какое-то время он нюхал непривычный воздух океана и стал смотреть в ту сторону, где остался родной берег и лес, откуда он был родом.