Патрик О'Брайан - Миссия в ионическом море Страница 21

- Согласен, нелогично, - ответил Стивен, - но таков моральный закон в восприятии моряка.

- Восприятие моряка, - повторил Грэхэм. - Мама дорогая.

- В этом есть своя логика, - заметил Стивен. - Конечно, некоторые статьи Военного устава нарушаются с чистой совестью. Например, брань строго запрещена, но мы ведь каждый день слышим страстную, ничем не сдерживаемую речь, иногда даже богохульства и непристойности. Сюда же относится спонтанное битье матросов, которые, как может показаться, слишком медлительны. Мы это называем побиванием камнями. Вы увидите достаточно подобных вещей даже на борту нашего судна, на котором вообще более гуманные порядки, чем на других кораблях. Как бы то ни было, все эти нарушения и многие другие вещи, например, воровство, то есть кража корабельных запасов, или пренебрежение церковными праздниками - все это имеет свои границы. Переступать эти границы смертельно опасно. Моральные нормы моряка могут казаться странными для сухопутного обитателя, временами даже причудливыми, но, как мы знаем, иногда одной только разумности недостаточно и, как бы нелогична ни была эта система, она позволяет морякам управлять их сложнейшими механизмами, элементы которых, сырые, капризные и буйные зачастую представляют опасность.

- Меня всегда удивляла скорость, с которой они управляются, - сказал Грэхэм. - Мне приходят на ум слова одного моего друга, который писал об этом. Он отметил, как вы правильно заметили, сложность всего механизма - бесконечные веревки и тросы, паруса, различные силы, влияющие на эти паруса, навык, необходимый, чтобы управлять всем этим и направлять судно туда, куда необходимо. Но какая жалость, по его словам, что столь важное, столь сложное и тесно связанное с постоянными законами механики искусство так рьяно защищается его обладателями, что это искусство, будучи не в состоянии развиваться дальше, должно погибать со смертью каждого из них. Ведь у них нет образования, следовательно, матросы не могут облечь свои навыки в мысли. Можно сказать, что само мышление едва ли им доступно. И, конечно, они просто не в состоянии выразить или передать другим свои интуитивные познания. Искусство, появившееся исключительно в силу привычки, мало отличается от инстинкта. В общем, мы можем ожидать дальнейшего развития этого искусства с тем же успехом, что и развития пчел или бобров. Этим видам недоступно развитие.

- Возможно, - улыбаясь, заметил Стивен, - вашему другу не повезло в его знакомстве с мореходством, как не повезло ему в опыте с пчелой. Конечно, все математики признают, что ее строение геометрически совершенно и, следовательно, невосприимчиво к улучшению. Но оставим пчелу в покое. Я сам встречал мореходов, которые не только активно улучшали свою машину и искусство управления ей, но и горели желанием передать другим свои знания. Я помню истории о капитане Бентинке и его вантах и треугольных курсах, о недавно изобретенном руле капитана Пекенхэма, о фальшивой мачте капитана Болтона, об улучшенных "железных конях", собаках, дельфинах, мышах, пудингах...

- Пудингах, сэр? - воскликнул Грэхэм.

- Пудингах. Мы протягиваем их перпендикулярно гамбрилям правого борта, когда плывем против попутного ветра.

- Гамбрили правого борта... против попутного ветра... - повторил за ним Грэхэм, и с неясной тревогой Стивен вспомнил, что у профессора необычайно хорошая память. Он мог цитировать длинные куски текста, называя соответствующий том, главу и даже страницу. - Моя безграмотность удручает. Конечно, вы, как старый опытный мореход, понимаете все эти вещи.

Стивен поклонился и перевел разговор в более безопасное русло:

- Не говоря уже о бесчисленных устройствах для определения скорости судна путем вращающегося флюгера или измерения давления океанских вод - такие же хитроумные приборы, как и перегонная машина с двойным дном. Кстати говоря, расскажите, какие требования предъявляются англиканскому священнослужителю? Обучение в семинарии, богословские уроки?

- Полагаю, ему нужно получить степень в одном из университетов и, разумеется, епископ должен посвятить его в духовный сан. Мне кажется, более от него ничего не требуется, ни семинарии, ни богословских уроков. Однако я уверен, что вы больше меня знаете об устройстве англиканской церкви, так как я, как и большинство моих соотечественников, пресвитерианин.

- Не больше вашего, ведь я, как и большинство моих соотечественников, католик.

- Неужели? Я думал, королевские офицеры должны отречься от Папы.

- Так и есть, но это касается офицеров с патентами, а врачей назначает Военно-морской комитет. А я не отрекался ни от кого, что меня вполне устраивает. С другой стороны, без отречения от Епископа Рима едва ли я когда-то стану адмиралом и подниму собственный флаг. Амбициозная карьера морского офицера мне не светит.

- Не понимаю, а разве джентльмен от медицины вообще может стать адмиралом? Ну, конечно, вы любите подшутить, понимаю, - шутки, однако, были не по нутру профессору Грэхэму. Казалось, он несколько обиделся, словно его не воспринимали всерьез, и немного погодя откланялся.

Однако на следующий день профессор вернулся и вместе со Стивеном рассматривал побережье вблизи мыса Рока. "Ворчестеру" пришлось потесниться, чтобы освободить место для "Брунсвика" и "Голиафа", затем Пуллингс накренил корабль для очистки и покраски правого борта. В один из таких дней какой-то особый свет, а не просто ярчайшее солнце, вызвал игру красок: на "Аламеде" играл военный оркестр, чьи медные инструменты сверкали золотом, а через сады во все стороны по Гранд-Парад двигались нескончаемые толпы красных и синих мундиров и одетые в самые разнообразные наряды гости из Европы, Марокко, турецких колоний в Африке, Греции, Леванта и дальних восточных земель. Белые тюрбаны, бледные, голубоватые одежды танжерских коптов, темно-красные, с широкими полями соломенные шляпы берберов, черные одеяния магрибских евреев - все они мелькали взад и вперед среди деревьев, смешиваясь с высокими маврами и неграми, греческими матросами в фустанеллах [13], каталонцами в традиционных красных шапочках и щуплыми, одетыми в зеленое малайцами.

У Бастиона Джампера [14] собралась группа юных джентльменов с "Ворчестера". Стивен заметил, что они собрались вокруг огромной собаки, но, когда компания отошла, стало понятно, что это не собака, а теленок - черный бычок. Другие же из экипажа "Ворчестера" заняли себя прогулкой среди гераней и зарослей касторового масла. Эти группы состояли исключительно из тщательно отобранных моряков, которым хватило времени и сообразительности обзавестись белыми или лакированными черными кепи с низкой тульей и ленточками с вышитым на них именем корабля, светло-голубыми куртками с медными пуговицами, идеально чистыми белыми брюками и башмаками. Каждый моряк прошел дотошную проверку главным старшиной корабельной полиции, ибо, хоть "Ворчестер" и не проявил себя образцовым кораблем (и даже отдаленно не напоминал таковой), Пуллингс крайне ревностно относился к репутации своего корабля, полагая, что внешнее проявление высоких моральных качеств вполне может эти самые качества превратить в реальность. Некоторые моряки уже успели напиться, а подавляющее большинство, как свидетельствовали слышимые в радиусе километра звуки, веселилось просто в силу приподнятого настроения. За ними и разношерстной толпой гуляк возвышалась сумрачная, рыжеватого оттенка Гибралтарская скала, покрытая зеленью лишь у подножия. Над гребнем Скалы странная дымка или, скорее, облачко, принесенное левантом, растворялось в сияющем свете на западе. Стивен ясно видел в подзорную трубу Маунт-Мизери [15] и обезьяну, чья фигура четко выделялась на фоне неба. Высоко над ее головой на ветру парил гриф. Стивен вместе с обезьяной таращился на птицу.