Джек Лондон - Мятеж на «Эльсиноре» Страница 26

После обеда граммофона не было. Вторая вахта приходилась на долю мистера Пайка, на палубе. Кроме того, качка, как он мне сказал, была слишком сильна. Из-за нее иголка граммофона прыгала бы и царапала столь дорогие его сердцу пластинки.

А я не спал. Еще одна долгая мучительная ночь, и еще один тоскливый пасмурный день, и свинцовое неспокойное море. Мисс Уэст не было видно. Ваду тоже укачало, хоть он героически держался на ногах и пытался прислуживать мне со стеклянными, невидящими глазами. Я отправил его на койку и читал в продолжение бесконечно долгих часов, пока не устали мои глаза и мозг от бессонницы и переутомления не сделался словно пьяным.

Капитал Уэст – плохой собеседник. Чем больше я его вижу, тем больше сбит с толку. Я еще не нашел объяснения тому первому впечатлению, которое он произвел на меня. Он имеет вид и манеры существа высшего порядка, и все же я раздумываю над тем, не есть ли это только вид и манеры – и ничего больше. Совершенно так же, как при первой встрече с ним, пока он не раскрывал рта, я ожидал, что с его уст слетят слова несказанной мудрости и благости, и вместо того услыхал только светские пошлости, – так и теперь я почти вынужден был прийти к выводу, что породистый вид, мощный профиль и вся его аристократическая внешность не имеют под собой ровно ничего.

И все же, с другой стороны, у меня нет причин отказаться от первого впечатления. Он не проявил никакой силы, но ничем не проявил и слабости. Иногда я задаю себе вопрос: что скрывается за этими ясными голубыми глазами? Разумеется, мне не удалось отыскать какую-либо интеллектуальную основу. Я попытался испытать его на «Многообразии религиозного опыта» Уильяма Джемса. Он пробежал несколько страниц и вернул мне книгу с откровенным признанием, что она его не интересует. Своих книг у него нет. Видимо, он не любитель чтения. Тогда что же он такое? Я осмелился пощупать его относительно политики. Он слушал вежливо, говорил «да» и «нет», и когда я замолчал, совершенно обескураженный, он не сказал ни слова.

Как ни далеки были помощники от команды, капитан Уэст был еще более далек от своих помощников. Я не видел, чтобы он сказал мистеру Меллеру хоть слово, кроме «доброе утро, сэр» на палубе. Что касается мистера Пайка, который три раза в день сидит за одним столом с ним, то они разговаривают немногим больше. И меня удивляет то нескрываемое благоговение, с которым мистер Пайк, видимо, относится к своему капитану.

Еще одно. Каковы обязанности капитана Уэста? До сих пор он не делал ничего, кроме того, что принимал пищу три раза в день, выкуривал множество сигар и совершал ежедневно вокруг кормы прогулку в одну милю. Вся работа лежит на его помощниках – и работа тяжелая: – четыре часа на палубе и четыре часа внизу, днем и ночью, без всяких изменений. Я смотрю на капитана Уэста и поражаюсь. Он может часами валяться в качалке, глядя прямо перед собой, пока я дохожу до бешенства от желания спросить, о чем он думает? Иногда мне кажется, что он не думает вовсе. Я отказываюсь от него. Я не в состоянии разгадать его.

Совершенно унылый день: шум дождя и перекатывание волн через палубу… Я вижу теперь, что задача провести судно с пятью тысячами тонн угля вокруг мыса Горн – задача гораздо серьезнее, чем я думал. «Эльсинора» так глубоко сидит в воде, что снаружи она выглядит, будто бревно. Ее высокие шестифутовые стальные перила не могут помешать волнам нападать на нее. У нее нет живости и поворотливости, которую мы привыкли приписывать парусным судам. Наоборот, она так перегружена, что совсем омертвела, так что я с ужасом думаю о том, сколько тысяч тонн в этот день Северный Атлантический океан бросил на нее и влил через ее брызгающие шпигаты и звякающие борты.

Да, поистине унылый день! Оба помощника аккуратно чередовались на палубе и на своих койках. Капитан Уэст дремал в кают-компании на диване или читал Библию. Мисс Уэст все еще страдает морской болезнью. Я переутомил себя чтением, и безумие моего бессонного мозга граничит с меланхолией. Даже Вада имеет далеко не веселый вид, когда он сползает в известные промежутки времени со своей койки с больными, стеклянными глазами и старается угадать, не нуждаюсь ли я в его услугах. Я почти хотел и сам захворать от качки. Никогда не думал, что морское путешествие может быть до такой степени безрадостным.

Глава XII

Еще одно утро с пасмурным небом и свинцовым морем. И «Эльсинора», подняв половину своих парусов, звеня палубными дверцами и выплевывая воду из своих шпигатов, несется к востоку, к середине Атлантического океана. А мне не удалось заснуть в общей сложности и получаса. Так я очень скоро истреблю весь запас кремортартара на судне. Такой крапивницы у меня до сих пор не было. Я ничего не могу понять. Пока у меня горит лампа и я читаю, меня ничто не беспокоит. Как только я потушу лампу и задремлю, начинается раздражение, и у меня на руках вскакивают волдыри.

Мисс Уэст, может быть, и страдает морской болезнью, но не сонливостью, так как через короткие промежутки времени посылает ко мне буфетчика со свежей порцией кремортартара.

Сегодня меня постигло откровение: я разгадал капитана Уэста. Он – Самурай. Вы помните самурая, которого Г. Д. Уэллс описывает в своей «Современной Утопии»? Это высшая порода людей, сверхблагостных и сверхмудрых, которые обладают знанием и по праву являются хозяевами жизни и своих братьев-людей. Так вот такой и есть капитан Уэст. Позвольте мне все по порядку рассказать.

Сегодня у нас переменился ветер. В самый разгар юго-западного шквала ветер повернул к северу в одну секунду на восемь градусов, что равняется четверти круга. Подумайте! Представьте себе шквал, идущий с юго-запада. И представьте себе, что еще более сильный порыв ветра внезапно налетает на вас с северо-запада. Капитан Уэст заявил мне, что до этого мы шли через циклон, и можно было ожидать, что шквал испортит компас.

В непромокаемых сапогах и кожаных брюках, в зюйдвестке я некоторое время простоял, уцепившись за перила на мостике на корме, уставившись, как зачарованный, на несчастных матросов, которых то и дело по шею или с головой обдавало водой или швыряло по палубе, как соломенных, когда они натягивали и накручивали канаты, бессмысленно, слепо и с видимым страхом повинуясь мистеру Пайку.

Мистер Пайк был среди них, заставляя работать их и работая с ними. Он подвергался всем опасностям, каким подвергались они, но каким-то образом волны не сбивали его с ног, хотя несколько раз накрывали с головой. Тут было нечто большее, чем удача, так как дважды я видел его впереди целой шеренги матросов, стоявшим у самого шпиля. И дважды я видел, как ревущий Атлантический океан перекидывался через борт и накрывал людей. И каждый раз он один оставался на ногах, придерживая канат на шпиле, тогда как остальных, совершенно беспомощных, катало и швыряло в разные стороны.