Френсис Мэсон - Король абордажа Страница 28

Осторожно вытянув шеи, два беглеца обнаружили, что им хорошо видны ямы для заготовки мяса с пустыми решетками и накрытые пальмами кожи, а также берег и море. К этому моменту звуки сражения уже почти совсем стихли, раздавались только отдельные выстрелы. Послышался лай собак, которых выпустили на берег. Вскоре они различили высокие, торопливые голоса победителей.

Когда небо посветлело, Морган смог различить лодки неприятеля; на берегу лежала пара пирог. Голой ногой он толкнул Джекмена в плечо и показал ему на длинное гребное судно, которое стояло на якоре примерно в трети мили от берега. Водоизмещением примерно тонн в пять, оно напоминало большую барку. Экипаж корабля разворачивал единственный желто-коричневый парус, который крепился к неимоверно длинной мачте.

Кроме тех пирог, которые уже валялись на берегу, с барки спускали на воду и третью пирогу, которая смахивала на гигантского коричневого водяного жука.

Группами по двое и трое испанцы методично прочесывали лагерь; некоторые из них вели на поводке собак, похожих на Гектора и Плутона. При виде этих животных Морган почувствовал приступ тошноты. Если хотя бы одна из этих тварей сунется в заросли алоэ внизу, то для двух беглецов останется только смерть или позорное рабство.

Почему, ну почему он или Дунбар не настояли на том, чтобы затушить этот проклятый костер? Он же собирался это сделать, да, наверное, и сделал бы, если бы не размягчающее воздействие барбадосского рома на мозги.

Проглотив комок в горле и все еще дрожа всем телом, Морган решил оставить бесцельные упреки и огляделся по сторонам. У кромки воды виднелась лежащая фигура, похожая на кучу лохмотьев, из которых торчала стрела арбалета. Это был Фалле или Дублон. Изящную фигуру Педро он сразу узнал — тот лежал в луже запекшейся крови у заготовочных ям.

Кучка испанцев, — больше уже не оставалось ни малейшего сомнения, что это одна из их экспедиций, целью которых являлось уничтожение заготовщиков вяленого мяса, — была занята тем, что снимала с трупа Педро остатки его жалких лохмотьев.

Другой охотник, наверное Клаас, был убит на тропе, ведущей к лагуне, где в тени огромного дерева гри-гри лежала гичка с «Удачливого».

Два солдата в стальных шлемах в виде обрубленного конуса нагнулись, чтобы раздеть мертвого голландца. Когда тело осталось совершенно обнаженным, коренастый парень, прихрамывая, принес тяжелый меч и с такой силой рубанул им, что голова Клааса с одного удара отделилась от плеч. Его товарищи в грязных красных и черных мундирах вначале вываляли голову в песке, а потом глубоко всадили наконечник пики в обрубленную шею.

— Mira! Mira! Una bandera nueva — новый флаг! -кричали они и высоко поднимали пронзенную голову.

Морган, которого тошнило от ужаса и бессильной ярости, судорожно вцепился в ствол и смотрел, как испанцы отрезали головы у остальных погибших.

— Да они хуже дьяволов, — тихо простонал Джекмен. -Постойте…

— Тихо! У них собаки — они тебя услышат.

Теперь барка, которую толкали вперед шесть или восемь пар рабов, с трудом поворачивавших двадцатифутовые весла, собиралась пристать к берегу разоренной бухты. Она равномерно покачивалась при движении весел.

Спустя короткий промежуток времени испанец в рубашке в бело-голубую полоску появился из невидимого лагеря и развел огонь в самой маленькой из двух ям для заготовки мяса. Вскоре в небо пополз серо-голубой дым, распространяя вокруг резкий, жирный запах.

На берегу раздалась команда, и появилось около двадцати солдат, которые выстроились перед высоким человеком в серой монашеской рясе, подвязанной веревкой, который спрыгнул на берег из барки.

Это, вне всякого сомнения, был один из тех монахов, которые в течение почти двух столетий колесили по Карибскому морю и сеяли семена слова Христова. Meдленно и важно монах двинулся вперед, за ним почтительно следовал офицер в алом камзоле, расшитом серебром, в стальных латах и блестящих наколенниках. На его модной шляпе трепыхалось пышное голубое страусиное перо.

Торжественно ступая по песку, в сопровождении солдат, серый монах направился к захваченному врасплох лагерю. Вдруг он остановился.

— Защитите меня! Ради нашего любимого Господа, спасите меня!

Из невидимого за кустами лагеря выскочила обезумевшая Кейт Пайн. Она была босиком и в одной рубашке, поэтому неслась словно испуганная лань. С растрепавшимися волосами, она подбежала к монаху и упала перед ним на колени, подняв с мольбой руки.

— Слава Богу, — пробормотал Морган, — эти исчадья ада не трогаются с места; теперь бедняжка Кейт в безопасности.

— Пока рано судить об этом… — прошептал Джекмен. — Ты плохо знаешь этих дьяволов.

Монах отступил назад, чтобы отстраниться от англичанки, пытавшейся уцепиться за его рясу. На вершине дерева были отлично слышны жалобные причитания Кейт:

— Да славится Господь, который послал мне вас, преподобный сэр. Я… я прошу вашей за… защиты. Как слуга Господа, прикажите этим дьяволам…

Фигура в сером капюшоне неожиданно вытащила заткнутые за веревку четки и склонилась над коленопреклоненной девушкой. На плохом английском он спросил:

— Ты целовать распятие?

Двое на дереве смотрели, как Кейт побледнела, на мгновение замешкалась, а потом ответила:

— Но, святой отец, я не могу. Это… это ведь идолопоклонство?

Монах нетерпеливо ткнул ей в лицо распятье из слоновой кости в серебряном окладе.

— Ты целовать! — Но когда Кейт отшатнулась, не вставая с колен, монах медленно отвернулся и пошел прочь.

С похотливыми воплями круг мужчин сомкнулся и полностью скрыл с глаз бледную фигуру Кейт и ее разметавшиеся волосы. В ярких лучах солнца испанцы в ярких голубых, желтых, зеленых и красных кафтанах, стальных шлемах и латах больше всего напоминали рой бабочек, слетевшихся к какому-то притягательному цветку.

Когда мужчины подняли полубесчувственную Кейт и потащили ее в кусты, Морган заметил, что она уже совершенно раздета.

К несчастью, в этот момент Кейт пришла в себя и осознала, что негодяи тащили ее в хижину. Наблюдать, как она изгибается всем своим бело-розовым телом, пытаясь вырваться, и отчаянно молит о пощаде — ее крики разжалобили бы и кромвелевского судью — для двух беглецов было хуже всякой пытки.

Панический визг пронесся по всему пляжу, и в этих криках слышалось такое отчаяние, боль и смертельный ужас, что Морган почувствовал, как у него похолодела спина.

Он услышал, как Джекмен тихо изрыгает проклятья в бессильной ярости. Постепенно вопли и жалобы сменились душераздирающими стонами. А потом был слышен только злобный хохот, проклятья и стук игральных костей.