Штурман Йорика - Максим Фарбер Страница 3

Но тут появился выгнаннный (уже, вроде) Король.

– Пойдём-пойдём, лапонька, – буркнул вождь бродяг. – Разговор интересный есть.

Тощий и Зобастый прыснули от смеха. Чуть не взвизгнули, восторгаясь, как их обдало крепкой, нажористой волной девичьего страха. Впрочем, Танис давно уже не обращала внимания, если кто-то питался её испугом. Она спокойно отдалась в руки бандита, ибо сопротивляться могла плохо – голод, холод и недуг (а также сонливость) сделали своё. Король потащил апатичную, почти дохлую, но такую желанную девчонку за уступы скал…

В городе было пестро от вывесок, холодно, ибо шёл дождь, и (как нелепо это ни звучало) душно. Не от жары – от человеческого пота. Лесса прокладывала головоломные виражи с одних неоновых авеню к другим; аэростат отталкивался от балконов и террас, будто от трамплинов, и взмывал к тёмным, набухшим страшной тучею небесам; горб тучи высился у Лессы над макушкой, и грозил холодом. Девица чуть не орала в голос от восторга. Её радовал этот полёт – долгий, мятежный и дерзкий, одинокий (не считая любимого джета!) И её радовало, что мало кто на земле видит «Шута». Ну так – пятно тёмное, разве что… А значит, ей пока дана свобода, и на глупых, грязных простолюдинов она способна плевать с вышины!..

В дальнейшем – мало ли что будет, но верный джет её не покинет; тут Олеся была стопудово

убеждена. А стало быть, ей выпала хорошая жизнь, полная издевательств над другими, блистательной борьбы, саморекламы – в этом довольно-таки грязном, захудалом мирке… Как минимум ещё лет десять. Там – посмотрим, ибо всё когда-нибудь приходит к ко…

Всё когда-нибудь кончается, кончилось и путешествие Нис. Король привёл её в комнату …точнее, Нис думала, что это – комната… которая была, по-видимому, частью пещеры в скале. Увидев (и ощутив ступнёй) настеленные на полу зверячьи шкуры, тряпки, а также выброшенные кем-то за ненадобностью грязные газеты, девчонка, как говорится, сто пудов уверилась, что за судьба её ждёт – и в тихой ярости закатила глаза. Нельзя сказать «она не привыкла» – за последние года три нашу героиню пользовали все, кому не лень. «Но – опять всё то же самое, с начала до конца? Чёрт подери, опять?.. Даже без самого что ни есть захудалого „спасиба“…»

– Ну вот и умница, – хмыкнул грузный бомж. – Правильно делаешь, что не психуешь понапрасну… гы-гы. – Он коснулся жёсткими усиками её лба; видимо, на языке Мантидов это что-то обозначает, она только не знала – что. И выпустил из объятий, давая упасть в не столь уж тёплые (потому что – мокрые) шкуры. «Господи, они что, писают на них?!»

Пока Король разоблачался, Нис не глядела на него. Она тупо уставилась в потолок, не думая вообще ни о чём. И, когда почувствовала его объятия,– тоже не думала. Её тут как будто не было. Вовсе.

– Здорово, – хмыкнул Король. – Слушай, просто здорово! Давно я не встречал такой… э-э-э… нормальной реакции у своих подружек.

Нис молчала.

Потом был сон. Вязкий, мутный (чтоб не сказать – «смутный»), прерывистый и не давший на самом деле отдыха. Открыв глаза среди ночи, она увидела рядом с собой храпевшего во всю глотку Короля. И предпочла снова погрузиться в дрёму.

Зыбкую. Страшную.

«Что лучше – жить, зная, что бывший симбионт к тебе жесток – или жить, забывшись в смутных грёзах… и не знать вообще ничего?»

А потом очнулась от пинка под зад.

«Ну вот. Я так и думала, что это в итоге воспоследует!»

– Иди от нас, – ухмылялись актёры (да, и смешной Петух тоже!) – Обратно, где песчаная гряда. Авось ещё какой-нибудь джет за тобою да прилетит; но мы в роли его выступить – пардон за каламбур! – не можем.

– Я те говорил, – прошептал Тощий в ухо Королю, – штурманша, пусть когдатошняя, нам всё равно не пара! Не-ежненькая слишком.

Танис вспыхнула:

– Это как, пардон мон ф… франсе? Я порядком огрубела, тут бродя.

– Вот и хорошо. Бродяжничай дальше. Будь ближе к жизни. Когда загрубеешь окончательно – приходи. Мы и примем тебя, гы-гы, в уборщицы! Чтоб мыть нужник, нам персонал, – это слово он произнёс, чересчур грассируя, – ой как требуется!

Сплюнув со зла, девушка поплелась прочь. «Да у вас персонала и нет на деле», – вертелось в её мозгу. – «Все вы – мойщики отхожих мест. Чужих, смердючих притом».

Труппа (или, вернее сказать, тусовка) громко орала, провожая навигаторшу….

Слушая шум ветра на берегу, Нис больше не чувствовала, что это – её верный, хоть и молчаливый, товарищ. Она представляла себе равнодушное существо, которое при всём желании не станет ей помогать. И – наглухо закрыла от него сознание.

Неподалёку от скал, где шумела компания придурковатых «нефов», на песке сидели какие-то гря…

***

Когда «Йорик» стоял в доке, на ремонте, были страшные ливни. Но, несмотря на это, Нис всё равно к нему приходила. Промокнув, как мышь. Припадала к жёсткой коже, обнимала свой аэростат, ныла – почти сладострастно (благо никто всё равно не видел). И разговаривала с ним. Долго, не заботясь, услышит ли ответ.

«Шут» был для неё как ребёнок. Глупый, эгоистичный, не любящий маму. Но всё равно – её детище. В какой-то мере он и сейчас оставался таким, просто наша героиня стала умнее.

Умнее и пессимистичнее. «Ох, Танис», – говорила она себе временами, – «это всё понты! На деле-то – давай уж правду – ты б хотела прошлое вернуть. Ыгымс?»

Ну а кто не хочет. Вот только жизнь – вечное настоящее. И её жизнь теперь – отнюдь не будни навигатора, а…

***

…грязные люди. С загорелой кожей. Один выкладывал вокруг себя непонятный символ – кольцо водорослей. Другие усердно собирали эти водоросли, наклоняясь над морскими волнами. Старухи (босые, как и она сама) по водорослям плясали, уныло напевая «Нэшка, нэшка, Нинимуша!» и «Юх, юб-юх!». Выглаживали эту мокрую, спутанную массу, превращая её в блестящие щитки…

Главный краснокожий позволил Нис подойти поближе. Коснуться его туго сплетённых волос, покрытых белыми клочьями перхоти. Нис улыбнулась – ей нравилось такое псевдо-доверие. После всего, что было раньше, это уже милость. И она принялась расчёсывать главного краснокожего…

Он урчал от кайфа. Сладостно ныл, как будто – величайшее удовлетворение в его жизни. Многочисленные молодухи – стройнушки, в основном – толпились за спиной у начальника вместе со своими малышами, тоже чумазыми и невероятно курчавыми.