Говард Пайл - Пираты южных морей Страница 30

В тот год прославленный пиратский капитан покинул Вест-Индию и направил свой шлюп в Делавэрский залив, где и стоял на якоре более месяца, поджидая вестей от своих друзей в Нью-Йорке.

А ждать было чего: он отправил в сей город письмо, где спрашивал, может ли без опасений вернуться домой с богатой добычей, награбленной в индийских морях да на африканских побережьях. До своего же отбытия он успел кое-что перенести на берег, каковое обстоятельство совершенно и перевернуло жизнь Тома Чиста.

К тому времени наш герой был уже крепким подростком лет четырнадцати-пятнадцати. Старый Мэт Абрахамсон превратил жизнь найденыша в сущий ад, ибо когда он бывал пьян (а пребывал он в подобном состоянии почти всегда), то обсыпал Тома проклятьями да ударами, а порой даже избивал не на шутку. Однако подобное обращение, которое, казалось бы, неминуемо должно было сломить дух бедного мальчика, оказало на Тома Чиста прямо противоположное воздействие: он был из числа стойких и непокорных упрямцев. Том уже давно не плакал и не жаловался на то, что ему приходилось терпеть от старого Мэта. В подобные моменты мальчик лишь стискивал зубы и молча сносил все, что бы на него не обрушивалось. Подобное поведение найденыша доводило старого пьяницу до белого каления. Он прекращал избиение и вопил как безумный:

— Молчишь, да? Так и будешь молчать? Что ж, посмотрим, удастся ли мне разговорить тебя.

Когда дело принимало столь серьезный оборот, тут уж на защиту своего приемного сына обычно поднималась Молли, и тогда они бились со стариком вдвоем, пока им не удавалось вырвать у того палку или ремень. После чего старый Мэт некоторое время гонялся за ними вокруг лачуги, а затем, выбившись из сил, утихомиривался и возвращался домой. На какое-то время буря стихала.

Помимо приемной матери, добрым другом Тома Чиста был также и священник Джонс, который имел обыкновение время от времени заглядывать в лачугу Абрахамсона в надежде разжиться пятком рыбин на завтрак. Для Тома у него всегда находилось доброе слово, а зимними вечерами мальчик приходил к доброму пастору, и тот понемногу учил его читать, писать и считать. Со временем Том уже вполне сносно мог разбирать слова в Библии или же в календаре и умел разменивать двухпенсовик на четыре монеты по полпенни.

Вот так и жил наш Том Чист.

Всё изменилось поздней весной или ранним летом 1699 года, когда в устье Делавэрского залива вошел шлюп капитана Кидда.

Вот теперь-то и начинается история о сундуке с сокровищами пиратов.

У старого Мэта Абрахамсона была плоскодонка, с которой он рыбачил на некотором удалении от берега, рядом с остовом много лет назад затонувшего на банке корабля. Там рыбачили многие из поселенцев, и по обыкновению Мэт вечером вытаскивал лодку на песок.

Накануне бушевал шторм, и Тома отправили на пляж, велев ему вычерпать из суденышка воду, чтобы оно было готово к утренней рыбалке.

Когда мальчик возвращался, уже поднялась полная луна, и по небу бежали многочисленные облака. То и дело на западе их озаряли тусклые вспышки, и раз даже послышался раскат грома, предвещавший новую грозу.

Весь день пиратский шлюп стоял у берега за мысом, и теперь перед взором Тома Чиста в лунном свете слабо поблескивали его паруса, поднятые для просушки после шторма. Мальчик направлялся вдоль берега домой, как вдруг увидел, что на некотором расстоянии впереди на узкой полосе песка стоит корабельная шлюпка, вокруг которой сгрудилось несколько человек. Тома обуяло любопытство, и он поспешил вперед поглядеть, кто это высадился. Стоило мальчику подойти поближе, и ему стало понятно: несомненно, то был отряд с пиратского шлюпа. Судя по всему, флибустьеры только что приплыли, и два человека как раз вытаскивали из шлюпки какой-то сундук. Один из них был негр, обнаженный по пояс, а второй — белый в рубашке, бриджах, треуголке, красной косынке на шее и с золотыми серьгами в ушах. У него была длинная коса, а сбоку болтались огромные ножны. Пока эти двое вытаскивали сундук, третий — по-видимому, командир отряда — стоял немного поодаль. В одной руке он держал трость, а в другой фонарь, хотя из-за луны и так было светло как днем. Командир этот был одет в ботфорты и весьма живописный расшитый камзол и носил длинные усы, концы которых свисали до самого подбородка. На голове у него была нахлобучена треуголка с пером, из-под которой до плеч выбивались длинные черные волосы.

Все это Том Чист разглядел при лунном свете, поигрывавшем на позолоченных пуговицах камзола предводителя.

Пираты были столь заняты выгрузкой сундука из лодки, что поначалу даже и не заметили подошедшего Тома. Наконец белый мужчина с косой и золотыми серьгами увидел мальчика.

— Эй, парень, тебе чего здесь надо? — прохрипел он. — Ты откуда? — А затем бросил сундук, махнул рукой вдоль песчаного берега и, не дав Тому ответить, процедил: — Убирайся-ка ты лучше восвояси, ежели не хочешь неприятностей, и не вздумай возвращаться, а то мы такое устроим, что и сам не рад будешь!

Том увидел, что пираты выжидающе уставились на него, и счел за благо молча развернуться и зашагать назад. Человек, который держал речь, поначалу с угрожающим видом следовал за ним по пятам, дабы убедиться, что мальчишка действительно убрался, как ему было велено. Но вскоре пират остановился, и Том в одиночестве поспешил прочь, пока лодка, морские разбойники и все остальное не растаяли в лунной ночи. Потом наш герой тоже остановился, обернулся и посмотрел туда, откуда его прогнали.

Эти люди, которых мальчик только что видел, выглядели очень странно и вели себя весьма загадочно, и он призадумался: интересно, что все это значит и что они затеяли? Какое-то время Том стоял, прислушиваясь и вглядываясь вдаль. Однако ему так ничего и не удалось разглядеть, а до слуха долетали лишь невнятные обрывки слов. Да что же такое эти люди там делают — на пустынном берегу, ночью? Затем, повинуясь внезапному порыву, Том побежал через песчаные дюны, обходя берег, но не отдаляясь от него, с намерением проследить за пиратами из-за песчаных холмов.

Так, окольным путем, он преодолел уже какое-то расстояние, как вдруг до него донеслись голоса, как будто приближавшиеся к нему. Мальчик остановился и стал слушать, но голоса вдруг умолкли. В ярком мерцающем свете он припал к земле, окруженный ширью безмолвного песка, — и тишина словно придавила его тяжелой дланью. Затем голоса зазвучали снова, и Том расслышал, как кто-то считает вслух.

— Девяносто один, девяносто два, девяносто три, девяносто четыре, девяносто пять, девяносто шесть, девяносто семь, девяносто восемь, девяносто девять, сто, сто один, — голос, медленно и монотонно ведший отсчет, все приближался и приближался, — сто два, сто три, сто четыре, — и так далее.